1001 вопрос о прошлом, настоящем и будущем России
Шрифт:
После того как я рассказал в эфире о Мишиной болезни и попросил людей молиться о его здоровье, мне позвонил Михаил Веллер и сказал, что Мише неожиданно стало лучше, и вдруг у нас появилась надежда, что он выкарабкается. Наверное, от этого еще больнее стала для нас новость, пришедшая из Израиля.
Великий поэт ушел.Умру поеду поживатьгдететка все еще живагдепосле дождичка в четвергпускают фейерверкгдевверх стоит вода Неваоправив руки в кружеваа заспиною рукована бантик или двагдегород с мясомкак пирогпустьназастеленномВ Питере во время похорон была плохая погода – лил дождь.
Да и в Москве была плохая погода.
Города, которые так любил Миша Генделев, его оплакивали.
А в Иерусалиме наверняка была хорошая погода, солнце. Господь радовался, что Мишенька перестал мучиться и что наконец-то у Господа появился интересный собеседник. Им там вдвоем будет нескучно.
У Мишеньки осталась жена, у него есть взрослые дети, незадолго до Мишиной смерти Господь подарил им маленькую девочку. А Мишка все время будет с нами.
Это удел великих поэтов – переживать своих современников.
Памяти Василия Аксенова
Летом 2009 года ушел из жизни Василий Павлович Аксенов. Последний год он очень тяжело болел, и как-то мне позвонил Михаил Веллер и сказал, что вроде бы Василий Павлович выбирается, но получилось так же, как в случае с Мишенькой Генделевым – добрая весть оказалась, к сожалению, преждевременной. И вот страшная новость: Василий Павлович ушел из жизни.
Так получилось, что в последние несколько лет я регулярно встречался с Василием Павловичем и он, конечно, меня всегда поражал. У него был очень красивый характерный голос, такой необычный, низкий, глуховатый, и он потрясающе говорил по-русски и фантастически радовался. Никогда не забуду, как Генделев устраивал у себя один из замечательных вечеров, как он это умел делать – широко, красиво, он сам готовил. Присутствовал Василий Павлович Аксенов – а Мишенька очень любил Василия Павловича, у них было чувство глубочайшего уважения друг к другу, как у выдающихся творческих людей, – и пришел Михаил Веллер. Между ними завязался разговор, и Веллер стал цитировать на память страницы из Аксенова. Василий Павлович был так приятно этим удивлен и так абсолютно по-детски радовался, говорил: «Да я и сам уже этих текстов не помню»… Настолько он умел искренне чувствовать жизнь!
Василий Павлович – человек абсолютно без пафоса, с раннего возраста ставший популярным, принимавший эту любовь и очень бережно к ней относившийся. В нем не было никакого зазнайства, фанфаронства, была определенная самоирония, но и уважение к себе и остальным.
К нему очень рано пришла
У Василия Павловича есть автобиографическое произведение, которое называется «Ожог». Там он описывает свое тяжелое магаданское житье – для всех тех, у кого есть иллюзии по поводу прелестей советской власти. Я его читал еще в самиздате, и было ощущение прикосновения к совершенно иной реальности, потрясающее произведение.
Аксенов ассоциировался с новым временем, с новым веянием, с «оттепелью», точно так же, как поэты на площади перед памятником Маяковскому. Казалось, что вот это новое время пришло. Вообще на Василии Павловиче можно изучать историю России: репрессии, «оттепель», потом страшное брежневское – не время, время не было страшным, – но вот эта страшная дурь, когда неугодных сначала предавали забвению, лишали их средств к существованию, а потом выбрасывали из страны. И Василия Павловича практически выбросили из страны, в 1980 году он уехал в Америку и думал, что уезжает навсегда.
В Штатах он занимался преподаванием, студенты его обожали, он читал им русскую литературу и продолжал много-много писать. Удивительно, как повторяется история советского времени: сначала был пароход с философами, которые не понадобились большевистской России, и лучшие умы были высланы из страны, а потом в маразматическом брежневском угаре такой же подход стал применяться и по отношению к писателям, и страшно представить, сколько талантливых людей выгнали, выдавили за рубеж. И, конечно, огромное спасибо и Горбачеву, и Ельцину за то, что они исправили эту вопиющую глупость и подлость, вернули на родину многих деятелей культуры, возвратив им гражданство и тем самым, если угодно, выполнив свой исторический долг – потому что, конечно, такие люди должны быть в России, жить в России, чувствовать себя частью России.
Одним из главных преступлений советской власти я считаю колоссальную ненависть к людям, которая проявлялась и в репрессиях по отношению к гражданам России и Советского Союза, и вот это неуважение к человеческой личности, к людям, которым ломали судьбу, которых вышвыривали, лишали родины. Мне часто приходилось сталкиваться с мнением, что если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева, то не было бы и Солженицына, и других. Это, конечно, глубочайшее заблуждение, потому что, скажем, Лев Николаевич Толстой был бы Толстым независимо от того, какой был бы в России общественный строй. Понимаете, когда рождается такой талант, то окружающий мир по большому счету дает ему почву для размышлений и создает проблемы. Если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева и иже с ними, то Аксенов написал бы еще больше, его жизнь была бы более счастливой, он бы жил до сих пор и, может быть, прожил еще много-много лет.
Когда Аксенов писал, он сразу взрывал вокруг себя общество и становился колоссально обожаемым, любимым. Солженицын тоже прошел через многое, звучал громко, шумно, писал, сочетая литературу и активное бунтарство, публицистику. Василий Павлович пошел по другому пути, но в его произведениях, казалось бы, внешне менее разоблачительных, чем произведения Солженицына, есть и свет, и грусть, и, конечно, феноменальный русский язык – то, чего не было у Александра Исаевича. Конечно, Аксенов потрясающий стилист. Не случайно Ерофеев сказал, что Аксенов создал язык своего поколения. Он очень трепетно относился к писательскому процессу, к самому творчеству, и много работал. До своей болезни он писал, писал и писал.
У каждого из нас есть свои любимые произведения Аксенова. Это он во многом вернул в обиход марку автомобилей «Руссо-Балт», которые сейчас даже стали снова производить. В «Острове Крым» присутствуют эти машины, и гонки на этих машинах, вообще, машины там являются одними из действующих лиц. Каждый человек моего возраста не мог пройти мимо «Апельсинов из Марокко» или «Затоваренной бочкотары», люди постарше зачитывались «Коллегами» и, конечно, «Звездным билетом» – у этой повести, если вы помните, есть потрясающая экранизация, фильм «Мой младший брат». Современный зритель не мог не влюбиться в «Московскую сагу», тоже снятую по роману Василия Павловича. Интересно, что «Московскую сагу» Василий Павлович писал, находясь в Америке.
Василий Павлович – человек абсолютно без пафоса, с раннего возраста ставший популярным, принимавший эту любовь и очень бережно к ней относившийся. В нем не было никакого зазнайства, фанфаронства, была определенная самоирония, но и уважение к себе и остальным. При этом он ни в коей мере не стеснялся в выражениях, если ему казалось, что что-то идет неправильно, и очень жестко высказывался по поводу преступлений, как он считал, советской власти.
Конечно, радостно, что уже в конце своей жизни, вернувшись в Россию, Василий Павлович был очень востребован и как автор, и как сценарист, и был окружен любовью и признанием, в том числе и власти. И, кстати, большую роль в этом сыграл, сколь ни странным это может показаться, мэр города Казани. Немногие знают, что Василий Павлович родился именно в Казани – 20 августа 1932 года. Ильсур Метшин отнесся к Василию Павловичу с колоссальным вниманием, создал музей, где сейчас регулярно проводится фестиваль имени Аксенова, и это всегда делается очень тонко, очень красиво и с большим вкусом. К сожалению, в советское время стареющие партийные бонзы не обладали аналогичным пониманием значимости Василия Павловича Аксенова. Иначе, пожалуй, десятилетий, которые Василий Павлович провел в отрыве от России, в отрыве от родины, можно было бы избежать.