1356

Корнуэлл Бернард

– Свободен?
– Робби скривился и поднял взгляд на Томаса.
– Свободен?

– Я отпускаю тебя. Все клятвы, что ты мне дал, исчезли. Ты свободен драться против Англии, если такова твоя воля. Te absolvo.

Робби улыбнулся, услышав эту церковную латынь.

– Ты освобождаешь меня, - произнес он устало, - позволяя мне стать свободным и нищим.

– По-прежнему играешь?

Робби кивнул.

– И проигрываю.

– Что ж, ты свободен. И благодарю тебя.

– Благодаришь?

– За то, что ты сделал сегодня ночью. А теперь

мне нужно повидаться с Дженни.

Робби смотрел, как Томас пошел к двери.

– Так что же мне делать?
– выпалил он.

– Выбор за тобой, Робби. Ты свободен. Больше никаких клятв, - Томас задержался в дверях, увидел, что Робби не собирается отвечать, и вышел. Корова подняла хвост и наполнила хлев зловонием.

Скалли распахнул дверь.

– Они чертовы англичане, - запротестовал он.

– Да.

– Но все же это была добрая драка, - сказал Скалли и расхохотался.
– Один сукин сын попытался отсечь топором мою ногу, а я перепрыгнул через оружие этого ублюдка и засунул меч ему в глотку, а он просто уставился на меня, я дал ему поразмыслить об этом чуток, а потом отпихнул.

Черт дери, ну и звук он издал! Думал, он призывает свою мамочку, но какой от этого толк, когда в глотке торчит меч Дугласа, - он снова захохотал.
– Так и есть, на редкость добрая драка, но за англичан?

– Мы дрались за Женевьеву, - объяснил Робби, а она француженка.

– Эта тощая сучка? Вполне миленькая, но я люблю помясистее. Так что будем делать? Что случилось с чертовым рыбаком?

Робби грустно улыбнулся.

– Не думаю, что отец Маршан позволит нам вернуться.

– В любом случае, это была потеря времени. Всё это валяние дурака ради придурочного священника с волшебной птицей, - Скалли нагнулся, поднял пучок соломы и вытер им лезвие своего меча. Кости, вплетенные в его волосы, звякнули, когда он склонился над оружием.
– Так мы уезжаем?
– спросил он.

– Уезжаем?

– Иисусе! Чтобы присоединиться к нашему господину, конечно!

Он имел в виду лорда Дугласа, дядю Робби.

– Этого ты хочешь?
– спросил Робби тихо.

– А чего ж еще? Мы пришли сюда, чтобы выполнить свою чертову работу, а не валять дурака с проклятым рыбаком.

– Я поговорю с Томасом, - произнес Робби, - уверен, он даст тебе лошадь. И деньги.

– Господин захочет, чтобы и ты вернулся.

– Я дал клятву, - сказал Робби, а потом вспомнил, что Томас только что освободил его от обязательств. Теперь он мог сам выбирать свою судьбу.
– Я остаюсь, Скалли.

– Остаешься?

– Ты можешь отправиться к моему дяде, но я останусь здесь.

Скалли нахмурился.

– Если ты останешься с этим парнем, - он махнул рукой в ту часть дома, куда, как он полагал, ушел Томас, - значит, когда мы встретимся в следующий раз, мне придется тебя убить.

– Да, придется.

Скалли сплюнул в сторону коровы.

– Я сделаю это быстро. Без обид. Ты поговоришь с ним о лошади?

– Да, и попрошу дать тебе монет на путешествие.

Скалли кивнул.

–

Звучит справедливо - ты остаешься, я уезжаю, а потом я тебя убью.

– Да, - ответил Робби.

Он был свободен.

Отец Левонн, к своему изумлению, обнаружил пару сапог в сундуке, что стоял в маленькой комнате наверху.

– Фермер сбежал, - сказал он, наблюдая, как Роланд пытается натянуть сапоги, но мы можем оставить ему денег. Подошли?

– Подошли, - отозвался Роланд, - но мы не можем их украсть.

– Оставим столько денег, сколько они стоят, - предложил отец Левонн.
– Поверь, это французский фермер, он предпочтет золото вместо сапог.

– У меня нет денег, сказал Роланд, - точнее, мои деньги остались в замке.

– Томас заплатит, - ответил отец Левонн.

– Правда?

– Конечно. Он всегда платит.

– Всегда?
– поразился Роланд.

– Бастард, - терпеливо объяснил отец Левонн, - живет в английской Гаскони. Ему нужно зерно, сыр, мясо и рыба, чтобы прокормиться, ему нужно сено и вино, и если он будет все это красть, то крестьяне не будут его любить.

Они выдадут его Берату или Лабруйяду, или любому другому лорду, который рад будет прибить его череп к своему дому, так что Томас должен быть уверен, что они признательны ему. Он платит. Большинство лордов не платит, так кто, как ты думаешь, более популярен?

– Но..., - начал Роланд, а потом запнулся.

– Но?

– Бастард, - произнес Роланд озадаченно, - эллекен?

– А, так ты думаешь, что они - порождение дьявола?
– рассмеялся отец Левонн.
– Томас христианин и даже, смею сказать, добрый христианин. Он сам в этом не уверен, но действительно старается.

– Но он отлучен от церкви, - напомнил Роланд.

– За то, что ты сам сделал - за спасение жизни Женевьевы. Может, тебя отлучат следующим?
– отец Левонн увидел ужас в глазах Роланда и попытался успокоить его.

– Есть две церкви, сир, - сказал он, - и я сомневаюсь, что Господь обращает какое-нибудь внимание на то, что кто-то отлучен от одной из них.

– Две? Есть только одна церковь, - заявил Роланд. Он уставился на священника, как будто тот и сам был еретиком.
– Credo unam, sanctam, catholicam et apostolicam Ecclesiam, - сухо произнес он.

– Еще один солдат, говорящий на латыни! Ты и Томас! И я тоже верую в единую святую католическую апостольскую церковь, сын мой, но эта церковь двулика, как Янус. Одна церковь, два лица. Ты служил отцу Маршану?

– Да, - промолвил Роланд с некоторым смущением.

– А кому служит он? Кардиналу Бессьеру. Кардиналу Луи Бессьеру, архиепископу Ливорно и папскому легату при дворе короля Франции. Что ты знаешь о Бессьере?

– Он кардинал, - сказал Роланд, явно не зная ничего больше.

– Его отец торговал салом в Лимузене, - объяснил отец Левонн, - а юный Луи был смышленым мальчиком, и у его отца было достаточно денег, чтобы дать сыну образование, но какая участь ждет в этом мире сына торговца салом?