1415. Азенкур. Новая история
Шрифт:
Тома Басен (1412–1491), который во время вторжения Генриха был трехлетним ребенком и жил в Кодбеке, в 40 км вверх по течению от Арфлера, написал пятьдесят лет спустя, что Генрих опустошил все на своем пути через Па-де-Ко. Этой линии также придерживаются в "Journal d'un Bourgeois de Paris", где после капитуляции Арфлера следует комментарий "и вся сельская местность была опустошена и разграблена". У Ваврена тоже есть сведения о том, что после выхода из Арфлера король Англии "путешествовал в окружении своих войск по землям Нормандии, уничтожая все перед собой", хотя это не встречается в данном контексте у Монстреле и Лефевра. Монстреле говорит о грабежах англичан после неудачи с переправой через Сомму в ее западной части, что вынудило Генриха двинуться к Эрену, "сжигая и разрушая всю страну, захватывая пленных и получая большую добычу". Дез Юрсен также говорит о том, что Генрих двигался в направлении Гурнея и Амьена (это тот же этап похода, что и в рассказе Монстреле), "совершая бесчисленные злодеяния, сжигая, убивая людей, захватывая и похищая детей". При переправе через Сомму Лефевр и Ваврен также говорят, что англичане разрушали дома, забирали лестницы, ставни и окна, чтобы построить мост. "Religieux"
Поведение английских солдат, однако, было подчинено дисциплинарным предписаниям. В "Gesta" упоминается, что Генрих издал несколько указов перед осадой Арфлера, в которых запрещалось нападать на церкви и женщин. В "Gesta" отмечаются дополнительные распоряжения короля, когда армия начала свой поход, включая приказ о том, что "никто не должен жечь и разрушать или брать что-либо, кроме пищи и того, что необходимо для похода, или захватывать мятежников, кроме тех, кто оказывает сопротивление". [651] В тексте, конечно, не говорится, что английским солдатам было запрещено брать еду, но указывается, что Генрих пытался предотвратить чрезмерный грабеж. Кроме того, английские хронисты рассказывают, что Генрих предал смерти солдата, укравшего дарохранительницу из церкви близ Корби. Таким образом, существует достаточно доказательств того, что Генрих был заинтересован в поддержании дисциплины. Хорошо известен свод указов, который он издал в 1419 году, но у нас есть еще один не датированный свод, который может относиться к кампании 1415 года. [652]
651
Вопрос о таинствах также упоминается у Тита Ливия и Псевдо-Эльхема. A. Curry, "The Military Ordinances of Henry V: Texts and Contexts", War, Government and Aristocracy in the British Isles c. 1150–1500, ред. C. Given-Wilson, A. Kettle and L. Scales (Woodbridge, 2008), 214–49.
652
British Library Additional Manuscript 33, 191. В одном из пунктов говорится об "этой поездке, которую наш вышеупомянутый суверенный король совершает за свой счет", что очень напоминает лексику, использованную в отношении кампании 1415 года. Многие из этих положений перекликаются с теми, которые содержатся в первом известном тексте дисциплинарных предписаний, изданных на французском языке для шотландской кампании 1385 года, напечатанном в "The Black Book of the Admiralty", изд. T. Twiss (London, 1871), i, 453–8, постановления 1419 года напечатаны в Nicolas, Appendix, 31–40, и C. Hibbert, Agincourt (London, 1964), Appendix IV.
Из текста видно, что дисциплинарные ордонансы были обнародованы и расклеены по всему городу. Копии также выдавались капитанам, которым вменялось в обязанность следить за тем, чтобы их люди были полностью информированы о них. Наказания осуществлялись централизованно констеблем и маршалом, которые имели право штрафовать и арестовывать. Ордонансы предписывали солдатам носить Георгиевский крест и устанавливали правила в отношении пленных и военной добычи. Одной из их главных целей было предотвращение разногласий в рядах солдат, обеспечение боевой готовности при несении службы, а также ограничение возможностей для самостоятельных военных действий и дезертирства. Все мужчины, покидающие войска, должны были иметь на это билет ("billet") с королевской печатью, именно этот метод использовался для выдачи разрешения на возвращение домой заболевших из Арфлера.
Несколько пунктов регулировали взаимодействие с мирным населением. Только квартирьерам разрешалось выезжать вперед отряда, и их распоряжения нужно было принимать и слушаться. Это гарантировало, что только небольшое число солдат имело дело с гражданским населением. Кроме того, существовал контроль со стороны тех, кто находился в непосредственном подчинении короля. Это могло предотвратить нежелательные действия после заключения договоров с городами о поставках продовольствия в обмен на отказ от разорения окрестностей. Таким образом, в целом, как Генрих высоко ценил свои собственные права короля, так он ценил и обязательства по отношению к тем, кого считал своими подданными, в данном случае к французам. Об этом хорошо свидетельствует его вторая нормандская кампания, но мы видим явные признаки этого и в походе 1415 года. [653] Об этом свидетельствует инцидент, рассказанный бургундскими хронистами, которые отмечают, что Генрих "всегда соблюдал надлежащие и почетные обычаи". Они иллюстрируют это общим замечанием, что когда он хотел послать разведчиков к городам и замкам, он заставлял их снимать доспехи, когда они отправлялись в путь, и снова надевать их по возвращении. Затем они добавляют конкретный случай, когда король покинул Боньер и направлялся в Бланжи. Квартирьеры нашли деревню, в которой он мог остановиться, но он не знал об этом и поехал дальше. Когда ему сказали об этом, он ответил, что не может вернуться в деревню, потому что на нем доспехи. Поэтому он поехал дальше, туда, где остановился его авангард, и приказал двигаться вперед. Дело в том, что он был в доспехах, и это было неподобающим для общения с мирным населением. Он хотел дать понять, что это не его враг, а его народ. Такое же впечатление он хотел произвести на своих разведчиков и квартирьеров во время похода.
653
Интересно также отметить, что во время переговоров с герцогом Бургундским летом 1414 года король попросил своих посланников спросить, как герцог будет относиться к "арманьякским" владениям, через которые пройдет англо-бургундская армия, одержав победу. Ответ был таков: "упорядоченно и мирно, оплачивая все продовольствие". (Vaughan, John the Fearless, 207).
Генрих также понимал, что дисциплина важна для эффективности военных действий. В Бове солдаты отправились искать вино, чтобы наполнить свои бутылки, что очень обеспокоило короля. Когда его спросили, почему, "он ответил, что проблема в том, что многие будут наполнять не только бутылки, но и желудки, и именно это его беспокоит". Присутствие короля помогало поддерживать дисциплину. Важно помнить, что король в походе был почти недоступной фигурой для всех, кроме своих придворных и главных командиров. Для него всегда организовывалось отдельное жилье, а придворные ритуалы сохранялись как в мирное время. В армии, как и в средневековом обществе в целом, большое значение придавалось иерархии и почтению. Все дисциплинарные ордонансы были основаны на угрозе наказания.
В этом контексте казнь солдата, укравшего дарохранительницу, очень показательна и как прецедент, и как выражение стиля командования Генриха, который тесно связан с его концепцией царствования в целом. "Gesta" использует его для того, чтобы подчеркнуть преданность короля Всевышнему превыше всех
654
Numbers 25:14.
Способствовало ли присутствие короля поддержанию морального духа, узнать невозможно. Если солдаты считали своей целью Кале, то, несомненно, по мере продолжения похода нарастало беспокойство. Но хроники не позволяют нам проникнуть в сознание солдат в этот момент. Победа при Азенкуре устранила всякую необходимость рассказывать об их прежних тревогах или неуверенности Генриха, когда он вел своих людей через северную Францию. Конечно, это был не первый случай, когда английская армия совершала дальний поход по Франции, а французская армия отправлялась в погоню за ней. Знаменитый поход Эдуарда III по северной Франции в 1346 году, завершившийся в Креси, и его сына от Атлантики почти до Средиземного моря и обратно в 1355 году, а также к Луаре в 1356 году, приведший к битве при Пуатье, хорошо известны, но существует огромное количество других средних и дальних походов на протяжении войны в XIV веке. Совсем недавно герцог Кларенс провел своих людей от высадки в Котентене до Блуа и далее до Бордо. Эти действия обычно классифицируются как "chevauch'ees", конные рейды по французской территории, предпринятые для грабежа и мародерства, подрыва морального духа и авторитета противника, а не для захвата городов и укреплений. Роджерс утверждает, что такой стиль ведения кампании был также направлен на побуждение французов к сражению. [655]
655
Изложено в C. J. Rogers, "Edward III and the dialectics of strategy, 1327–1360", Transactions of the Royal Historical Society, 6th series, 4 (1994), и более полно изложены в книге "War Cruel and Sharp. English Strategy under Edward III, 1327–1360 гг." (Woodbridge, 2000).
В кампании Генриха, по-видимому, было гораздо меньше преднамеренных грабежей, опустошений и мародерства, чем в предыдущих походах. [656] Недавнее исследование похода Эдуарда III через Нормандию в 1346 году подчеркивает, что "армия на марше могла быть уязвимой, особенно когда рейдовые отряды были широко рассредоточены и грабежи велись небрежно", и что, хотя Эдуард допускал такую деятельность, он старался, чтобы она регулировалась военными и дисциплинарными потребностями. Например, разрушения ради них самих разрешались только после того, как фуражиры выполняли свою задачу по поиску припасов. [657] Некоторые методы Эдуарда были похожи на методы Генриха, но важно отметить, что в целом последний перемещал своих людей быстрее, чем Эдуард III в 1346 году или его сын в 1355–56 годах, и он, как и они, не останавливался надолго в одном конкретном месте. На грабежи отводилось так мало времени, что вряд ли они могли иметь место. Кроме того, Генрих избегал мест с богатой добычей и совершал поход через районы с относительно небольшими деревнями. Даже если продовольственные запасы были получены по договору или захвачены, их количество не могло быть большим. Хотя продовольствие для похода было доставлено в Арфлер, не приходится сомневаться, что к моменту достижения Мезонселя его армия страдала от недостатка пищи.
656
Для сравнения см. H.J. Hewitt, The Black Prince's Expedition of 1355–1357 (Manchester, 1958), Rogers, War Cruel and Sharp; M. Livingstone and M. Witzel, The Road to Cr'ecy. The English Invasion of France 1346 (London, 2004). См. J.W. Honig, "Reappraising Late Medieval Strategy: The Example of the 1415 Agincourt Campaign", War in History, 19 (2012), 123–51.
657
A. Ayton, "The Cr'ecy campaign", в Ayton and Preston, The Battle of Cr'ecy, quote at 66. Некоторые этапы похода Эдуарда в 1346 году были быстрее, чем другие: A. Burne, The Cr'ecy War (London, 1955), 154, отмечает, что после переправу через Сену он проходил в среднем 14,5 миль (23 км) в день. См. также его карту на p. 141.
Не следует забывать, что французы также совершали длительные марши во время кампании 1415 года. Проблема в том, что хронисты рассказывают нам о них гораздо меньше, как о маршрутах движения, так и о более общих вопросах. Английские авторы, в конце концов, были бы совершенно не осведомлены о французских маневрах. Ни один хронист не был с французской армией в походе. У нас есть платежные ведомости по нескольким отрядам за период похода Генриха. Они будут более подробно рассмотрены в следующей главе, поскольку, возможно, эти отряды внесли свой вклад в силы, которые французы собрали при Азенкуре. Однако платежные ведомости не позволяют понять, как была организована французская армия во время ее передвижения.
Там, где хронисты делают комментарии, они критикуют поведение французских войск. В "Religieux" упоминается приказ о сборе ополчения, изданный 28 августа, и отмечается, что он запрещал войскам останавливаться на ночлег у местного населения более чем на одну ночь в одном месте. Поскольку у нас есть полный текст приказа, мы также знаем, что он запрещал грабежи и нанесение ущерба жителям тех мест, через которые двигалась французская армия. [658] Хронист утверждает, что собранные войска полностью игнорировали этот приказ, хотя его замечания о пестром происхождении войск не совсем верны: "Воины, находившиеся на службе у баронов, были в большинстве своем иностранцами, незаконнорожденными и незнатного происхождения, изгнанниками и преступниками, более склонными к грабежам, чем привыкшими к военной дисциплине, не обращали внимания на приказы короля и заставляли жителей королевства страдать даже больше, чем обычно. С неслыханной доселе жестокостью они заставляли их отдавать свои повозки, тягловых животных и собственные дома. Они отнимали у них все, что можно было унести, и насильно увозили животных, даже лошадей, которые использовались для сельскохозяйственных работ. Одним словом, они совершили больше преступлений, чем сам враг, за исключением убийств и поджогов".
658
BN manuscrit francais 25709/725.