1904. Год Синего Дракона

Курган Сергей Леонидович

– Артиллерия - огонь!
– зазвучал над палубой 'Бдительного' звонкий голос лейтенанта Хмелева, - Минные аппараты развернуть на правый борт! Приготовиться к повороту влево!

Баковая пушка 'Бдительного' звонко рявкнула, посылая снаряд во врага и озарив пламенем полубак русского миноносца. В ответ ют японской канонерки тоже озарился вспышкой и тут же скрылся в клубах дыма - старые крупповские пушки стреляли зарядами дымного пороха. Через мгновение ещё одна шестидюймовая граната пронеслась выше и правее палубы русского миноносца и подняла высокий столб мутных брызг в полутора кабельтовых за его кормой. Главный калибр японской канонерки неплохо подходил для стрельбы по неподвижным береговым целям, но для огня по небольшому скоростному кораблю эти пушки не годились совершенно - ни устаревшие механизмы наводки, не позволявшие сопровождать маневренные цели, ни устаревшие замки и раздельное картузное

заряжание, значительно снижавшее скорострельность, не позволяли этим орудиям эффективно бороться с миноносцами. Правда, русский корабль уже вышел на дистанцию прямого выстрела и теперь японским артиллеристам могла улыбнуться удача...

Накагава, стоя на крыле мостика своего старого корабля ощутил, как настил под ним едва ощутимо завибрировал - винты канонерки набирали обороты - ветеран японского флота пытался убраться с боевого курса русского миноносца. Конечно, если артиллеристам удастся всадит шестидюймовый подарок в русский корабль, то, может, он и откажется от атаки... Но Накагава не питал особых иллюзий по поводу возможностей своих орудий. К тому же русские уже практически вышли на дистанцию пуска мин. Теперь спасти может только маневр, но для этого нужна скорость...

Скорострелка Гочкиса с левого борта его канонерки посылала во врага снаряд за снарядом не переставая. То и дело у борта или форштевня русского корабля вставали невысокие фонтанчики брызг от падения её снарядов. Вот на баке русского корабля сверкнула вспышка выстрела, и с характерной смесью свиста, воя и фырканья русская болванка пронеслась где-то совсем рядом с мостиком. Через секунду Сигемицу увидел, как в носу русского миноносца что-то сверкнуло, разбрасывая в стороны красные искры, подобно китайскому фейерверку. Но снарядом в сорок семь миллиметров атакующий истребитель не остановить. И тут раскатистым 'бу-бух!' и яркой вспышкой отозвалась баковая шестидюймовка 'Майи'. Клубы сизого порохового дыма поплыли вдоль борта канонерки в сторону кормы, мутной вуалью повиснув над волнами реки, скрыв атакующий русский истребитель от глаз Накагавы. Командир на несколько секунд отвлекся на происходящее по носу корабля. Там, почти у самой бровки фарватера, двухтрубный миноносец отстреливался из единственной бортовой скорострелки, закладывая циркуляцию вправо. Очевидно там, куда был направлен луч его прожектора, за клубами порохового дыма, скрывался ещё один русский корабль. А, может, и не один... Номер 'шестьдесят четыре', окруженный со всех сторон небольшими фонтанчиками от всплесков русских снарядов, тоже пытался убраться с пути русского корабля, пока что различимого только по вспышкам выстрелов сквозь пелену дымного облака. Но вот дымная копна всё сильнее смещается вдоль борта в сторону кормы, постепенно теряя свою плотность. Вот уже можно разглядеть и тот самый русский двухтрубный истребитель, по которому стреляет 'шестьдесят четвертый'. Он даже не мчится, он, похоже, летит над темными волнами реки, окруженный белоснежной пеной. Высокий бурун у носа, из труб в темное небо то и дело целыми группами летят оранжевые и красные искры, а на носу и по бортам время от времени вспыхивают огненно-желтые кинжалы орудийных выстрелов. И над всем этим - трепещущее в потоках встречного воздуха белое полотнище с голубым диагональным крестом...

'Бу-бух!' На этот раз вспышка со стороны юта.

Накагава вгляделся за корму - где-то там сейчас должен был быть 'шестьдесят третий' - второй миноносец дозора. Очевидно, русские не обнаружили его, укрытого тенью гористого берега. Но где же он? Почему не стреляет? А, может, выходит в атаку на русский истребитель? Впрочем, сейчас, за облаком расползающегося дыма от выстрела ютовой пушки, его всё равно не разглядеть.

Зато уже можно хорошо разглядеть русский корабль. Даже слишком хорошо. Он уже совсем близко. Кабельтова три-четыре, а может, и того меньше. И уже не идет на 'Майю' носом, а постепенно склоняется влево. Его пушки бьют не переставая. На каждый выстрел японской скорострелки он отвечает двумя такими же ответными кинжалами пламени и двумя побольше. Странно, ведь во всех справочниках писали, что русские истребители несут только одну трехдюймовку. Что это - ошибка, или коварство северных варваров? Хотя, сейчас, в данной ситуации, пушки не имеют решающего значения. Потому как главное оружие миноносца - его минные аппараты уже повернуты на борт. Значит, момент истины вот-вот настанет... Нос канонерки нехотя и лениво уваливался вправо.

Слишком медленно.

Склонившись над переговорной трубой в машину, Накагава, что есть силы прокричал: 'Самый полный вперёд! Что вы там копаетесь, демоны! Выжимайте из машины всё, что можно!' Сзади, по трубе канонерки, что-то ударило с металлическим лязгом. Коротко взвыли

мелкие чугунные осколки, разлетаясь над палубой. Кто-то вскрикнул... Сигемицу даже не оглянулся. Сверху, с глухим стуком, на палубу упал кусок рангоута, перебитого ещё одним мелкокалиберным снарядом. Не важно...

Повернувшись влево, Накагава неотрывно следил за обгоняющим его уже практически на параллельном курсе русским истребителем. 'Скорость! Мне нужна скорость!' Вода за кормой 'Майи' бурлила мутными водоворотами, из трубы в небо летели густые жирные клубы дыма. Но корабль, который и во времена своей молодости-то с трудом выдавал дюжину узлов, просто не мог совершить такой же спурт, как до этого совершил новенький 'шестьдесят четвертый', пытающийся уйти от второго русского истребителя... Копошащиеся за высоким коробчатым щитом бакового орудия канониры, наконец, закрыли затвор, и через пару секунд орудие вновь послало свой привет русским. Он почти достиг цели - высокий фонтан брызг встал у самого борта 'Бдительного', напротив его второй трубы. И, ещё до того, как облако дыма вновь закрыло от Накагавы русский миноносец, он успел увидеть, как над его палубой одна за одной сверкнули три вспышки минных выстрелов...

– Все мины в воде!

– Отлично!
– отозвался Хмелев, - Четыре румба влево!

Он молча глядел, как три пузырчатых следа неслись в мутных волнах в однотрубному японскому сторожевому кораблю.

– Противник по корме!
– донесся внезапно крик сигнальщика.

Отбежав на самый край крыла мостика, к сигнальщику, командир истребителя стал всматриваться в темноту.

– Где?

– На левой раковине, Ваше благородие! Только что палил по нам! Вот! Снова!

– Хмелев уже и сам увидел одинокую вспышку выстрела и в её отблеске - низкий силуэт с двумя близко расположенными трубами.

– Ещё один дозорный миноносец! Как же ты, братец, раньше его не углядел?
– с укором посмотрел лейтенант на своего сигнальщика.

– Виноват, Ваше благородие! Не углядел японца раньше-то! Никак не видать было!
– сигнальщик потупил взгляд в палубный настил мостика...

Фёдор Кузьмин был одним из самых глазастых в его экипаже. И раз даже он его проглядел... Наверное, японец был в тени высокого берега. Стоял или был на малом ходу, без бурунов... Мудрено разглядеть такую цель. И в самом-то деле, мудрено...

– Не кори себя, Фёдор. Он, наверное, в тени берега прятался. Но впредь - вдвое внимательнее мне смотри! В четверо!

– Есть вчетверо, Ваше благородие!

– Добро!
– и, уже повернувшись к рулевому - Ещё два румба влево! Артиллерии огонь по миноносцу!

Едва лейтенант успел прокричать эту команду, как тот же Федор надрывно прокричал:

– Японец по нам мину выпустил!

Повернувшись влево, Хмелев успел увидеть ещё одну вспышку, и тут же сигнальщик подтвердил его опасения:

– Ещё одна, Ваше благородие!

– Право на борт!

– Есть, право на борт!
– эхом отзывается рулевой и 'Бдительный' на полном ходу из левого поворота, тяжело переваливаясь с борта на борт, начинает закладывать правую циркуляцию. Охотник внезапно сам превращается в добычу. Впрочем, в добычу весьма клыкастую по сравнению с охотником... Потому как японские миноносцы двадцатого отряда несли всего по две пушки калибром в сорок семь миллиметров. К тому же, расположены они были не совсем удачно - побортно в носу, из-за чего бортовой 'залп' японского миноносца состоял всего из одного орудия...

А чуть дальше на юго-запад 'Бесшумный' разрядил свои аппараты по отчаянно маневрирующему 'шестьдесят четвертому'. И так сложилось, что в эти минуты, на ограниченном пространстве устья корейской реки, её мутную воду одновременно резали винты сразу восьми торпед - шести русских и двух японских...

Закладывая лихие циркуляции на полном ходу, японский миноносец и русский истребитель уклонились от предназначенных им 'рыбок'. А вот тихоходная канонерка...

Столб огня, дыма и мутной воды поднялся с левого борта 'Майи'. Это произошло в тот самый момент, когда Накагаве начало казаться, что опасность уже миновала, ведь он видел, что одна мина прошла перед носом канонерской лодки, а вторая - под самой кормой его корабля. Он ведь даже успел заметить, как мутные струи отбрасываемой винтами воды слегка изменили её курс в сторону. И вдруг... Страшный удар, сбивающий с ног. Грохот. Треск... Поднятый взрывом столб воды ледяным водопадом обрушивается на палубу, мостик. Упавший на колени Накагава вцепился в леерное ограждение, пытаясь противостоять падающим сверху струям воды. И тут к этой картине хаоса откуда-то со стороны носа добавляется скрежет металла и треск ломающегося дерева - фок мачта канонерки, спутывая ванты и обрывая, словно нитки, штаги, обрушивается на мостик...