1910-я параллель: Охотники на попаданцев
Шрифт:
— Звали, вашество?
Я повернул голову и опешил. Александр стоял снаряжённый в кирасу, но суть удивления была не в этом. Он ее разукрасил. Наплечники сверкали сплошной позолотой, а сверху благородного блеска чернели двуглавые имперские орлы, увенчанные коронами. Все грани механического доспеха сверкали тонкой золотой линией. С правого наплечника свисало несколько оранжевых полицейских аксельбантов. На нижнем краю левого наплечника на обыкновенный сургуч крепилась тесьма цветов имперского флага. Три черно-жёлто-белые ленты. На сургуче
— Ты что сделал? — ошарашенно спросил я.
— Не нравится? Я закрашу тогда?
— Ты просто объясни. Зачем?
— Ну, мы ж не солдаты и не спецназ, — начал оправдываться Сашка, — мы лицо нашей галактики. Вдруг послы с Альфа-Центавра придут, а мы как непонятно кто?
Я закрыл глаза и сосчитал до трёх. Хотелось отвернуть ему голову прямо в кирасе.
— А мне нравится, — вдруг вступился за Никитина штабс-капитан. — Молодец-удалец, пойдёшь со мной вечером посла встречать?
— С шампанским? — оживился Сашка.
— Нет. С наручниками.
— Хватит! — повысил я голос, — пойдём все вместе. И ящика — два.
— Добро! — гаркнул полицейский и хлопнул в ладоши, а потом несколько секунд потёр их друг о друга. — А что с киргизиком делать?
— Пусть посидит недельку. Все равно от него толку уже не будет, — отмахнулся я и встал. Но в этот момент Маша принесла кофий и гренки, и я со вздохом сел обратно.
— Да, добрый молодец, — позвал Сашку штабс-капитан, приняв угощение от кухарки, — что значит пруфы и дауны?
— Ну, пруфы — это линки на файлы у которых плюс сто пятьсот авторитета. А даун — это у которого ДНК корявая, от этого чуваки с нулевым КЭШэм мыслей рождаются.
— Объяснил, — буркнул я, — а теперь по-людски.
— Ну, это доказательства и умственно отсталый. А что, того хакера с чугунным лут-боксом взяли? Не тянет он на урку, так, задрот, который крутым типом притворяется. Урка бы по-другому выражался.
— Полиция разберётся, — ответил я.
Сашка исчез, а его место в дверях занял оператор Дима.
— Пробой, — коротко произнёс он.
— Да что ж за утро, — пробубнил я и посмотрел на поднос, где красовались три золотистые гренки и маленькая чашка почти чёрного кофия. Но отказываться от пробоя не хотелось.
— А можно с вами? — тут же спросил штабс-капитан. Он уже доел завтрак и теперь вытирал усы салфеткой от кофия.
Я поглядел на палаш в ножнах и маузер в кобуре, а потом кивнул.
— Только не мешайтесь без необходимости, — вырвалось у меня. — Дневальный! Сбор!
Через четверть часа я уже стоял на подножке трактора. На другой приютился штабс-капитан Баранов. В телеге сидели Никитин с сотовым и барышни. В отличие от полицейского, мы были хмурыми. Сказывался случай на кладбище. Лицезреть кровавую бойню никому не хотелось.
Доехали быстро, но все равно опоздали.
— Я великий чародей, обучавшийся у сильнейших магов всех миров! Если приблизитесь, я явлю вам свой гнев, и спущу с цепи могучего зверя!
Мы сначала смотрели на это несуразное человеческое существо, на шее которого болтался медный рабский ошейник с большим кольцом и несколькими звеньями ржавой цепи. Небритый совсем.
Сразу стало понятно, что спешить некуда.
— Чего он спустит? — переспросил Никитин, наклонившись через борт телеги, отчего та накренилась.
— Сашка, не опрокинь! — звонко воскликнула Настя, и начала осторожно слезать на землю. Кираса все ещё не давалась ей, хотя девушка очень старалась.
— У-ух! — выкликнул парень и, качнувшись разок, сиганул через борт в своём раскрашенном доспехе, но все же не удержался и упал на пятую точку.
Сошедший ранее полицейский галантно подавал девушкам руку. Смотрелось это забавно. Офицер в белом кителе и дама в механической броне.
— Сударыня, нас не представили, — заговорчески произнёс он, когда вниз сошла Анна, — Семён Петрович Баранов. Уголовный сыск.
— Анна Дмитриевна, — ответила девушка и попыталась сделать лёгкий реверанс, но при этом задела телегу.
— Опрокинешь! — донёсся крик Ольги, которая стояла на краю и глядела то на меня, то на полицейского, приложившегося к механической перчатке Анны губами. Тоже мне Казанова нашёлся. Но отставать не хотелось, и я тоже подал руку, встав так, чтоб спрыгивающая жена не сломала мне ногу или что иное. Броня весила изрядно.
— Ольга Ивановна, моя супруга, — представил я Олю, тоже подавшую руку полицейскому для поцелуя.
В следующий момент, к штабс-капитану подошла наша юная ведьмочка.
— Настька я! — громко произнесла она, заложив руки за спину и закачавшись на месте. Кажется, даже глупо хихикнула.
— Рад знакомству, сударыня.
— Про потеряшку не забудьте, — произнёс я и подошёл ближе к дому, в палисаднике которого засел ободранец.
— Не подходите! — заорал тот, подняв на вытянутых руках нечто рыжее и лохматое. — Я зверя спущу.
— А шавка-то дохлая, барин, — высказала Настя, встав рядом со мной. Она уже успела освоиться и перестала бояться, что отдадут на опыты. — Ужо кости в дырках шкуры видны.
— Я чары апокалипсиса знаю! — надрывался бедолага. — Я прошёл путь от раба до высшего чародея!
— Психический, — брезгливо произнесла Ольга, а потом достала с телеги фотоаппарат с большой лампой-вспышкой. Она, не обращая ни на кого внимания, шагнула к самому забору и щёлкнула прибором.
— Я сейчас прокляну вас! — не унимался ободранец. — А Рауль разорвёт вас на куски!