1910-я параллель: Охотники на попаданцев
Шрифт:
Я сорвал с себя сюртук и накинул на голову Анне, которая не могла пошевелиться из-за выгоревшего аккумулятора. Больше не было электрической силы и кираса превратилась в очень сложную консервную банку. Потом я дотянулся до утопленных в броню рычажков быстрого раскрытия, и механическая броня распахнулась. Мне осталось только выдернуть девушку.
Огненная тварь ещё раз ударила пылающий прицеп и исчезла, сжавшись в яркую точку. Искра подобно светлячку совершила несколько витков вокруг некой точки и исчезла, не оставив следа.
— Срочно в город! — прокричал
Вот так мы и двинулись, потеряв двух человек — убитого монстром тракториста и раздавленного лошадью разведчика. Лошадь в попытке встать перекрутилась вокруг себя, перемолов парню рёбра, которые пробили лёгкие, и кровотечение не удалось остановить. Потеряли трактор с прицепом. Потеряли радиопередатчик, сгоревший вместе с мелочами в том же прицепе. Но зато нашли пятерых новых спутников и очередные неприятности.
Глава 29
Боевые потери и боевые находки
— Что с Анной? — тихо спросил я, перехватив правой рукой электрическую трость за середину, и поравнявшись с Настей, которая уже приловчилась передвигаться в механической кирасе. Девушка даже перепрыгивала небольшие колдобины и промоины на дороге, вместо того, чтоб обходить или осторожно перешагивать. Порой уходила в сторону, и играючи ломилась через заросли шиповника, прикрывая рукой лицо. Воистину беззаботная девчонка.
— Ничё с нею не случилося. Опять переутомилася где-то, а ожогов нет. Разве чё волосы покороче подстричь придётся. Но это не позор. Это же, как её там… боевая потеря.
Я улыбнулся, отстал от девушки, а потом поглядел на ноги. Штаны и ботинки были испачканы грязью и кровью настолько, что их, наверное, придётся выбросить. Но тут ничего не поделаешь, тоже боевые потери. Однако настоящие потери сейчас тащили скакуны. Трупы раздавленного разведчика и разорванного пополам тракториста положили поперёк лошади. На другую лошадь посадили светленькую девушку-потеряшку, которая вцепилась в седло так, словно ни разу в жизни не то что верхом не ездила, но и кобылу живой не видела. Хотя, вполне может быть.
Они с Анной сидели на одной кобыле. Благо, обе невесомые, как Дюймовочки.
— Шеф, — окликнул меня Никитин, которому я поручил нести неисправную Аннушкину кирасу, — а чё, по рации нельзя вызвать подмогу, ну или там грузовое такси?
— Рация сгорела вместе с телегой. Да и пока выпрошу у вояк транспорт, весь день пройдёт.
— Жаль, а то даже в экзоскелете тащить тяжело.
— В чём? — переспросил я.
— Слово вспомнил. У нас такие кирасы только проектируются. Работающих нет. Надо же. На Луне побывали. Всю солнечную систему перефотали, а экзоскелеты у вас раньше получились.
Сашка вздохнул и замолчал. А я подошёл к сидящей в седле конезице, на которую хмуро поглядывала Ольга, не выпускающую из рук свою картечницу. Она шла там вместе с разведчиками, разве что один вели под узды лошадей с трупами. Кобылу с барышнями вёл под узды Баранов. Он всё время бросал виноватый взгляд
Надо признать, что спутники конезицы тоже спешились, сопровождая свою госпожу. А сама Огнемила с любопытством поглядывала на всех нас. Её можно понять, чужой мир, чужой язык, чужие люди. Мне-то проще было, я имел половину местного жителя в себе, будучи коктейлем из двух несмешиваемых, но и не разделимых на части душ.
— Далече до дому твоёгу? — спросила она, вглядываясь в показывавшиеся впереди трубы заводов и крыши многоэтажных домов.
— Нет. Всего десяток вёрст.
Конезица кивнула в ответ, и снова вгляделась в приближающуюся верхушку города. Всё это время она сжимала в руке небольшую склянку, похожую на ту, что защищала Мстислава от пуль. Иногда задумавшись о чём-то, начинала теребить кожаный шнурок, один конец которого был намотан на горлышко склянки, а второй можно было повешать на шею. Видимо, Слово оберег для них не пустой звук.
— Шеф! — снова позвал Никитин, — там развилка. Нам же налево?
— Прямо пойдём, — прокричал я. — Там переброшен деревянный мосток через речку. Пешими быстрее здесь будет.
Вскоре двойная колея превратилась в широкую тропу без следов телег или машин, а навстречу попался грязный мальчишка-пастушонок, машущий длинным прутиком. Он пас трёх испачканных коз, которые деловито и самозабвенно жевали траву. При нашем появлении мальчик замер с открытым ртом. Ещё бы, и кирасиры, и странно одетая процессия были незабываемым зрелищем.
Через две сотни метров мы вышли к широкому оврагу, в котором текла Малая Ельцовка. Вот только моста через неё не было. Были голые сваи, вбитые в дно илистой речушки, была тропа, прерываемая неспешным потоком мутной воды, и уходящая вверх по крутому противоположному берегу. А моста не было, словно его разобрали.
— Возвращаться придётся, — буркнул Сашка. Его оптимизм пропал, словно испарившись вслед пророненной крови и потерянным жизням после недавних событий.
Я поглядел на новенькие гвозди, торчащие из свай, а потом опустил взгляд на оружие пришлых террористов, которое висело на плотном тряпичном ремне у меня на шее. Их мы тщательно осмотрели, прежде чем двинуться в путь, и ничего подозрительного не нашли, но мне не давало покоя слово, произнесённое одним из них. Внесистемная. И бой они начали после того, как поиграли в молчаливые гляделки с девушкой. Они друг друга узнали, и молчаливая Белоснежка, как начали величать пришлую за цвет волос, на что-то надеялась, но те решили по-другому.
А если так, то и мост разобран не просто так. Вполне возможно, что на большой дороге нас подстерегают. Но если не начали новый штурм сейчас, то возможно, сил у них не столь много, чтоб распылять их по всему берегу.
Я обернулся, вспоминая грязного пастушка. Не мог он далеко отойти от дома. А это значит, что короткий путь на ту сторону есть.
— Идём вброд! — громко произнёс я.
— Как вброд? — удивился Никитин, поглядев на камыши, глиняный скат оврага, разрезанный тропой, и тихо журчащую воду.