1910-я параллель: Охотники на попаданцев

Осипов Игорь Валерьевич

Когда же подъехали к больнице, то в дверь зашли торопливо, чуть ли не бегом. Сестра милосердия даже пискнуть не успела, а мы уже были в коридоре. Звенящее нервное молчание смешивалось с гулкими шагами подкованной обуви по жалобно скулящим доскам пола, словно шепчущим: «Ну, сколько можно ходить? А ведь ходят и ходят».

Выйдя за поворот коридора, мы остановились. У входа в палату господина барона стояла пара громил под два метра ростом. Похожих друг на друга, как братья. Оба были в длинных плащах, из-под которых топорщилось нечто, похожее на оружие.

Громилы молча поглядели на нас, и из

палаты вышел третий, неспешно и небрежно прикрыв дверцу, клацнувшую замком. Я посмотрел на Баранова. Тот сперва с вытянутым лицом осторожно положил руку на кобуру маузера, а потом медленно убрал.

Я понимал его. Вступить сейчас в схватку было бы безумием. Если противник имеет в своём арсенале то же автоматическое оружие, что и предыдущие враги, то несдобровать будет даже мне, не говоря уже об Ольге и штабс-капитане. И даже попытка задержать до выяснения — смертельно опасное предприятие, уж слишком не равны силы. А то, что это были именно враги, сомневаться не приходилось. И даже их мирное на сей момент поведение не могло изменить ничье мнение. Ведь часового у входа не было. И за углом не было. А ведь не мог не быть.

Громилы, не произнеся ни единого слова, двинулись в нашу сторону. Я стиснул набалдашник своей электроударной трости, коротко пискнувшей, и сообщив тем самым, что она готова к применению.

С каждым шагом неприятеля напряжение росло. Баранов сжал до хруста кулак. Ольга закусила губу, совсем как в тот раз, когда она голая держала ствол у виска, разве что крови сейчас не было. А у меня внутри Марк Люций зло отодвинул в сторону Евгения и приготовился к худшему.

— Вы позволите? — вдруг произнёс один из громил. От неожиданности я даже не сразу понял, чего они хотят, а потом сделал шаг в сторону. Молодчики дружно сделали едва заметные кивки и прошли мимо.

Мы стояли и смотрели им в спину, пока те не шагнули за поворот, а потом бросились к палате господина барона. Дверь впустила нас внутрь, и мы остановились. Помещение было пустым. Только тумбочка и заправленная кровать.

— Чёрт! Чёрт! — вырвалось у Баранова. Штабс-капитан выскочил в коридор и прильнул к окну, откуда можно было видеть вход в больницу, а потом ударил ладонью по подоконнику и в сердцах выругался совсем уж грязно, упоминая маму этих молодчиков и дефекты младенчества.

— Ну что, — начал я, обратившись к Ольге, — ты ещё хочешь сама искать того кукловода?

Она ещё раз поджала губу и решительно кивнула. Я вздохнул, а Баранов бросился по коридору к лестнице. Мы последовали за ним.

— На чём они убыли?! — заорал штабс-капитан на сестру, сбежав вниз. Та в испуге захлопала глазами, а Баранов взял её за белый ворот и подтянул поближе. — На чём они убыли?!

— Кто?

— Сейчас! Трое мужиков!

— К крыльцу подъехал небольшой грузовичок. Они в него прыгнули, — заикаясь, пролепетала сестра. Она глядела на полицейского широкими, как два блюдца глазами, в уголках которых начали наворачиваться слезы.

— А Бодриков?! Живее отвечай!

— Его превосходительство час назад изволили выписаться. Доктор был против, но его превосходительство решительно настояли.

— Старый плешивый лис, — буркнул я.

Баранов коротко бросил на меня напряжённый взгляд, а потом схватил медсестру под руку.

—

В участок отправимся. Свидетельницей будешь! — рявкнул полицейский, и выскочил на улицу. Нам ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним.

— Зачем она вам?

— Пока память свежая, опишет грузовик, — пробурчал штабс-капитан. Он подвёл испуганную сестру милосердия к нашему авто и небрежно затолкал на заднее сидение, усевшись туда же.

Я провёл ладонью по лицу. Марк Люций нехотя уступал место Евгению, а как следствие — рассудительности. Молодчики явно приходили за господином бароном, а раз тот ударился в бега, и ниточка оборвалась, придётся ковырять этот осиный рой с непонятной сектой единства, ошивающейся вокруг завода. Зато можно было выписать разрешение на обыск.

Посадив Ольгу на переднее пассажирское сидение, я направил авто к полицейскому участку. По хорошей дороге это заняло у нас меньше пяти минут. У ворот управления полиции по городу Новообску я остановил машину. Баранов сразу выскочил, таща за собой испуганную почти до обморока сестру милосердия, мы же остались ожидать его здесь.

Томительно ожидание затянулось на целых полчаса, в течение которых Ольга держала нервно трясущимися руками револьвер.

— Он здесь, — наконец разорвала она гнетущее молчание.

— Кто? — переспросил я, глянув на здание полиции.

— Кукловод. Я его чую.

— Ты уверена?

— Да, — прошипела супруга, сжав тонкими пальцами рукоять нагана. Она открыла рот, чтоб продолжить, но в этот момент из здания выбежал злой, как чёрт, штабс-капитан. Подойдя к нам, он разразился отборной бранью и, хлопнув дверью, сел в авто.

— Этот самодовольный индюк сказал, что у нас недостаточно оснований, чтоб искать грузовик и трёх человек, не совершивших ничего предосудительного. И связь их с террористами вряд ли возможна. Вы представляете себе, Евгений Тимофеевич? Он мне отказал!

Я поглядел на хмурую Ольгу и зажатый в бархатных перчатках револьвер и улыбнулся. А ведь, наоборот, картинка-то складывается. Но об этом я сообщу нашему полицейскому чиновнику попозже, не то он в негодовании пойдёт выяснять отношения.

Я нажал ногой на педаль контроллера электромотора и авто покатилось вперёд, к нашей резиденции.

Глава 31

Тайна его превосходительства

Зайдя в особняк, первое, на что я обратил внимание — это на отсутствие часового у входа в обеденный зал, а второе — на громкий смех и до боли знакомые голоса. Из-за эха не совсем было понятно, что обсуждалось, но беседа была весьма оживлённой и дружеской. Мои внутренние сущности в который раз проявили полное единодушие, пребывая в недоумении. Может, сдружатся наконец.

Я положил шляпу на стойку дневального, которого тоже не было, и снял сюртук, перекинув через локоть левой руки. В ладонь, по возможности сделав незаметным, вложил револьвер и тихо щёлкнул курком, поставив его на взвод. Зашедший вслед за мной штабс-капитан молча встал рядом с дверью, так, чтоб можно было укрыться от выстрелов, а потом положил ладонь на кобуру своего маузера. Ольга замерла у входа в гостевую, устало и растеряно бегая взглядом по большому помещению, освещённому мерно гудящими газоразрядными лампами.