1910-я параллель: Охотники на попаданцев

Осипов Игорь Валерьевич

Одетая в кирасу Настя упала рядом с ней на колени, подняв огромной механической тушей пыль, и сломав торчащие у дороги листья лопуха. Она попыталась сперва сдёрнуть механические перчатки, а потом зарычала, как рассерженная куница, и перевернув Анну на живот, положила на кровоточащие раны руки прямо так — в броне, и стала что-то торопливо бормотать.

Что сталось с тем стрелком, думать не хотелось. Наверняка ничего хорошего. Если огненный медведь превратил громадный трактор в кучу оплавленных обломков, то эта зелёная зверюга шансов точно не даст.

А

упомянутый зверь, всколыхнув пространство, возник рядом со своей госпожой, облизнулся прозрачным изумрудным языком и сжался в точку. Этот светлячок совершил несколько размашистых зигзагов, обогнул лошадь с хозяйкой и нырнул в неразбившуюся склянку, как восточный джин.

Конезица подняла руку, и один из её телохранителей подхватил из травы колдовской бутыль, а потом вложил в руку Огнемиле. Да, если меня научат таким трюкам, будет весьма нелишне.

— Не смей дохнуть! — вдруг закричала Настя. По её перчатке проскользнула рубиновая молния, перепрыгнув на белую кожу. Мгновениями спустя под пальцами вспыхнул алый свет, гудящий, как электрическая дуга. Кожа на спине Анны пошла волнами. Из ран толчками потекла тёмно-красная густая кровь с неприятными чёрными комками. Приглядевшись, в этом месиве можно было разглядеть смятые картечины.

Вскоре сияние утихло, а целительница безвольно уронила окровавленные руки вдоль тела. На перчатки сразу налипла хищная до всего жидкого пыль, и пыли было всё едино, что вода, что слёзы, что кровь. Она все их в равной мере сделает грязью.

Белобрысая попаданка сидела рядом на коленях, прижав руки к груди, и не шевелясь. А глаза её, наверное, хотели превратиться в большие блюдечки. Столь велики они были. На лице поселилось полнейшее неверие в реальность происходящего.

— Усё, — пробормотала Настя, устало глядя перед собой. — Кончилося.

— Что всё?! — чуть не сорвался в крик Баранов, до сих пор держащий на руках неподвижную девушку.

— Варенье у меня усё дома кончилося, — уныла произнесла рыжая ведьма и тяжело вздохнула. — И какава кончалась.

— Какие, к чёрту, какао и варенье?!

— Обычное, — выдохнула Настя. — Жрать хочу, мочи нет.

— Что с Анной Дмитриевной?! — прокричал Баранов, уже не стесняясь того, что перед ним девушка.

— А паровоз уже был, или ещё будет? — раздался тихий, усталый шёпот. — Всё так запутанно.

Я поглядел на провидицу, которая через силу облизала посиневшие, как на промозглом холоде, губы. И все дружно выдохнули.

— Живая, — протянул Баранов, задрав лицо к небу, — а я хотел на фильму пригласить. Наверное, не время.

— А как же… — начала Аннушка, а потом поморщилась, и по её щекам потекли слёзы. — Пока все предвидения сбывались. Почти все.

Она замолчала, а потом повторила часть своего пророчества в стихах.

— Долина зверя, кругом очертанья.

Свет голодный, яростная тьма.

Рыцарь лампы, леди состраданья.

Блеск клыков и гордость стали.

Дым, огонь и радуга пера.

В бездну воды рек упали.

Треснул мир, пришла пора.

—

Не понимаю, — произнёс Сашка, слушавший тихое бормотание Аннушки через моё плечо. Если бы вздумает на него навалиться, будучи в кирасе, то точно пару-другую костей сломает.

— Что непонятно? — спросил я, вспоминая все события, которые произошли с нами.

— Всё непонятно.

— Долина зверя, кругом очертанья — это земли конезицы Огнемилы. Они же круглые. Зверей ты уже видел. Свет голодный — это Настя с её целительной волшбой и вареньем, Яростная тьма — Ольга в моей чёрной кирасе. Рыцарь лампы — это я. Леди состраданья — наверное, опять конезица. Тут сам не понял. Блеск клыков ты только что видел. Гордость стали — проехавший паровоз, когда я представлял наш мир. Дыма и огня было много — особенно когда рванула та ручная мортира террористов. Радуга пера — это расписанные тобой кирасы. Про бездну и треснувший мир объяснять, думаю, не стоит.

— А там ещё было что-то.

— Воздух, скованный стеклом, ты сам к электричеству подключал. Там дух воздуха запрятан, — продолжил я пояснять, и показал на Ольгу. — Демон, нитью упоенный. Его надо найти, но сперва визит к господину барону совершим. Про остальные строки я пока не понял. Они могли свершиться без нас, а могли пока ещё не свершиться.

— Не сбылось, — сквозь слёзы прошептала Анна.

— Что не сбылось?

— Другая не сбылась. Она ещё будет.

— Какая другая? — снова вмешался Баранов.

— Не надо фильму, — всхлипнула Аннушка, — потому что другая будет.

Штабс-капитан, нахмурившись, поглядел на меня.

— Вот, ровным счётом ничего не понимаю.

Я протяжно вздохнул, ставя себе задачи на ближайшее будущее. Барон. Кукловод. Огнемила. Пришлые террористы.

— Конезица, ты с нами?

Девушка поглядела вперёд, где красовались верхушки домов и трубы заводов, а над леском словно мыльный пузырь плыл одинокий цеппелин. Там был разлом и сейчас велась оценка ущерба и примерная смета на строительство обходного пути и нового моста.

— Аз зело позрети на сии чуды хочу, — кивнув, ответила девушка.

Глава 30

Старый лис и три волкодава

Одиннадцать лет!

Я глядел на конезицу Огнемилу, едущую на своей лошади. Именно столько она взращивала своего пылающего зверя, и ещё год подходящего искала до этого. И получается, если ей сейчас около девятнадцати, то своего пёсика она подобрала в восемь лет. С её слов, тот монстр, что раскурочил трактор, убил тракториста и исчез, натаскивался на убийство полгода. Чем проще задачи стоят перед духом, тем меньше нужно времени на их подготовку, что вполне естественно и для животных, и для людей. Но все надежды на скорейшую помощь рухнули в одно мгновение. У меня в запасе не то что десятка лет, даже месяца нет. За то время, что имею, можно создание более или менее сносно узнавать меня среди других людей, и даже отпускать нельзя — исчезнет, чуть почуяв волю.