1914

Щепетнев Василий Павлович

— Мы проверили этого Густава Мюллера. Он исчез! — продолжил Маклаков.

Papa не стал восклицать «как исчез!», а просто смотрел на министра.

— Его не оказалось ни дома, ни на службе. Была поставлена засада в обеих этих местах, но он не появился. В его жилище — он снимал квартиру на Малой Садовой — был проведен негласный обыск. Ничего изобличающего найдено не было, видно, Мюллер — человек опытный. Однако на стене висел портрет кайзера, Вильгельма Второго! — и Маклаков сделал паузу, давая понять, что за фрукт

этот Мюллер.

— Только кайзера? — подал голос я. Обычно я не встреваю в серьезные разговоры, но у меня была причина нарушить правило. — Кайзера, и больше никого?

— Нет, Ваше Императорское Высочество. Там ещё были портреты нашего Государя, императора Австрии Франца Иосифа и короля Англии, Георга Пятого, — пришлось признать Маклакову.

— Получается, портрет Вильгельма ни о чём не говорит. Похоже, Мюллер уважал монархию, как таковую. Или хотел жить среди коронованных особ. Ненаказуемо, Николай Алексеевич.

— Да, Ваше Императорское величество, — и Маклаков посмотрел на Papa, не одёрнет ли он наследника.

Не одёрнул.

— Второе, — солидно, как умненький мальчик, продолжил я. — Осматривали ли «Мерседес» дяди Ника при въезде?

— Нет, Ваше Императорское высочество. Транспорт Великих Князей, как и сами Великие Князья, досмотру не подлежат.

— Напрасно. Теперь, надеюсь, исключений не будет.

— Но, Ваше Императорское высочество, это невозможно! Великий Князь Николай Николаевич…

— Великий Князь Николай Николаевич всего лишь человек. Не помазанник Божий. Его, как и любого другого, могут использовать в своих целях разрушительные силы. Случившееся тому свидетельство.

— Алексей прав. Отныне все экипажи подлежат досмотру, — сказал Papa. — О личном досмотре Великих Князей, как и всех членов Императорской Фамилии, речь, разумеется, не ведётся. Но только членов Императорской Фамилии. Все же остальные… Впрочем, это мы обсудим с графом Фредериксом и Воейковым, это их компетенция.

— Позвольте, Papa, закончить — воспользовался паузой я.

Papa позволил.

— Вы показывали Великому Князю фотографию Мюллера, Николай Алексеевич?

— Нет, Ваше Императорское высочество. Зачем? Мюллер же привёз и отвёз Великого Князя.

— Мюллер ли? А если это был не Мюллер?

— Как не Мюллер? А где же тогда Мюллер?

— Где, где… В Неве. Или уже вынесло в Залив. Вот, я изобразил шофёра дяди Ника — и я протянул министру рисунок. — Поспрашивайте и в гараже Фриде, и по месту проживания, тот ли человек. И, если в гараже есть фотография Мюллера, непременно покажите её Великому Князю. Или мне.

— Вы думаете, Ваше Императорское Высочество, что…

— Я не исключаю возможность, что Мюллера подменил злодей, а сам Мюллер был устранен. Убит.

— Но почему?

— Чтобы подозревали немцев. А это, может быть, вовсе и не немцы. Вы, Николай Алексеевич, размножьте мой рисунок,

да раздайте кому нужно. Не значится ли данная личность в розыске, в картотеках, где-нибудь ещё? Не видели ли шофёра рядом с посольствами? Британским, французским, ну и германским тоже? А вдруг и самого сумеете задержать? Ну, вдруг? Есть же в полиции толковые люди, нет? И ещё — проверьте, чем внезапно заболел постоянный шофёр дяди Ника, не подсыпали ли ему отравы какой, или пурген, каскару саграду? Доктор-то его смотрел? Не выяснили?

И я удалился. Чин чином, испросив позволения у Papa.

Удалился работать. Покушение покушением, а читатели ждут историю о подводном крейсере «Пионер».

Вечером зашёл Papa.

— Только что телефонировал Маклаков. Да, в гараже сказали, что Мюллер — это другой человек. Не тот, которого ты изобразил.

— Печально, любезный Papa. Получается, что погиб не только мсье Кегресс, но и господин Мюллер. А самое печальное, что охота идет на вас, и она продолжится… — и я выложил ему итоги ночных размышлений: о регентстве, и о вступлении в Войну.

— Ты считаешь, что причина в этом? В войне?

— Да. Революционеры не упустили бы возможность убить заодно и дядю Ника, и господина Янушкевича — на обратном пути из Петергофа в Петербург. Но не убили. Почему? Потому что и дядя, и Янушкевич очень не прочь повоевать, и очень бы пригодились на случай войны с Германией. Отсюда — покушение организовали не революционеры, и не Германия.

— Возможно… Весьма вероятно, — сказал Papa. — Мы приняли меры.

Ну да, меры. Теперь в приёмной Papa двое дежурных вместо одного. И парк патрулируют дополнительные наряды охраны, и на царскосельском вокзале агенты вглядываются в каждого — не злодей ли. Это мне Михайло Васильич рассказал.

— Мне кажется, любезный Papa, нужно и другое.

— Что другое, Алексей?

— Следует чётко определить порядок престолонаследия.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Обнародовать, чтобы все знали: наследник я, если не доживу — Ольга, затем Татьяна, Мария и Анастасия. И, поскольку Ольга — прежде всего, Ольга — становится вероятной наследницей, то считать возраст совершеннолетия — с шестнадцати лет. Как и моё. Или с восемнадцати, для солидности.

— Ну, брат, это как-то слишком…

— Самое время, любезный Papa, самое время. Тогда станет ясно, что нас — много. Сейчас как? Сейчас между претендентом Икс и престолом стоят двое. Вы, любезный Papa, да я. Причём меня можно и не считать. А если добавятся Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, — я нарочно произносил имена сестер медленно, растягивая шеренгу, — это уже совсем другое дело. Тихой сапой стащить корону не удастся.

— Ты думаешь, это кто-то из Великих Князей?

— Не сам, нет. Но если предложат корону — никто не откажется. Мол, раз уж так вышло…