1914

Щепетнев Василий Павлович

Я попросил каждого присутствующего расписаться на рисунке рядом со своим изображением. Расписались, как мне показалось, не без удовольствия.

Расписались и ушли. Остался лишь Иван Логгинович: Горемыкина задержал Papa. Зато пришёл граф Фредерикс. Эх, кабы усы Владимира Борисовича да к бакенбардам Ивана Логгиновича!

Но Papa не дал мне начать новую картину.

— Алексей, мы тут поговорим о вещах скучных, а ты сходи, пожалуйста, к сестрам, — попросил, а, вернее, приказал он.

И я отправился в коровник.

Глава 12

1

14

июля 1914 года, понедельник

Перемены

— Требования ультиматума неприемлемы для независимого государства! Потому мы их и не приняли!

— Разумеется, разумеется, господин посол, — Papa говорил спокойно, даже умиротворяюще. — Мы нисколько не сомневаемся в том, что Сербия имеет право вести самостоятельную политику и поступать так, как представляется ей нужным и полезным.

— Мы рады встретить понимание со стороны нашего союзника, великой России, — поклонился Спалайкович

— Героическое прошлое Сербии доказывает, что Сербия и только Сербия должна определять свою судьбу! — продолжил Papa.

Спайлакович ещё раз поклонился.

Но Papa вдруг взял, да и замолчал. То есть это для сербского посла вдруг, а для Papa очень даже и не вдруг. Недавно он прочитал книгу, точнее, брошюрку, «Искусство вести переговоры», лорда Чарльза Кэткарта. Лорд был послом при дворе Екатерины Великой, а по возвращении на родную землю, став ректором университета, написал брошюрку. Что-то вроде методички. Как наставление потомкам. Почему Papa прочитал? Mama сказала, что при дворе Виктории Кэткарт считался гуру в области переговоров.

Я и сам её прочитал, хотя было непросто: английский восемнадцатого века не очень похож на язык Конан-Дойля и Герберта Уэллса. Интересная книга. Одним из советов было: «Не стесняйтесь молчать. Пауза в речи есть бриллиант необыкновенной красоты».

Пауза тянулась и тянулась, пока Papa её не прервал:

— Если у вас всё, не смею задерживать.

И в самом деле, о встрече просил, даже настаивал сербский посол. Настаивал, а теперь молчит. Чего он ждёт? Ясно чего: ждёт, когда Россия предложит помощь. Сразу, много и даром. Как всегда. Тогда Сербия её примет. Мы же братья, заботиться о нас — ваша святая обязанность!

А вместо этого — «не смею задерживать». Да что это с русским царём сегодня? Словно подменили? И Спайлакович посмотрел на Сазонова.

Я тоже. Ну, Сергей Дмитриевич, действуй!

В благоустроенных домах при вызове столяра или иного мастерового нередко оставляют в комнате ребенка. Для присмотра. Чтобы не утащил мастеровой чего по забывчивости, или по иной причине.

Вот и я — присматриваю за нашими министрами. С кем вы, мастера государственного управления?

Сазонову моё присутствие, похоже,

радости не доставляло, но, будучи дипломатом, он держался спокойно. Спайлаковичу только улыбнулся чуть-чуть, мол, здесь мы все славяне, а славянин славянину друг, товарищ и брат.

И Спайлокович выложил:

— Сербия ждёт поддержку и помощь от России.

— Мы подумаем, чем ещё сможем помочь, — сказал Papa, выделив «ещё». Чуть-чуть выделив, едва заметно. Но дипломату достаточно. Дипломат должен прочувствовать: Россия считает уже оказанную помощь достаточной. Помощь на миллионы и миллионы, оружием, снаряжением и звонкой монетой, помощь, ушедшая в Сербию за последние годы. И всё мало?

Конечно, мало! Чем больше даёшь, тем больше просят. Сначала просят, а потом требуют.

Спайлоковича интонацией не проймёшь, Спайлокович воробей стреляный. Тоже, поди, умные брошюрки изучал.

— Сербии необходимо получить твёрдые гарантии от своего союзника уже сейчас!

Papa опять взял паузу. Пять секунд. Десять. Пятнадцать. Потом обратился к Сазонову:

— Господин Министр, напомните мне, в каком месте союзного договора говорится о гарантиях Сербии со стороны России?

Сазонов глазами туда-сюда, туда-сюда, а делать нечего:

— Ваше Императорское Величество, между Россией и Сербией нет союзного договора.

— Нет союзного договора? Я так и думал, но решил проверить, вдруг запамятовал. А какой договор есть?

— Между Россией и Сербией не заключено никакого договора, — вынужденно поправился Сазонов.

— Никакого? Нехорошо. Это необходимо исправить. Мы должны перевести отношения в правовое русло, зафиксировав документом, как это принято между государствами. Не так ли, господин Посол?

Спайлокович подтвердил, что союзный договор между Сербией и Россией отвечал бы интересом обеих стран.

— Тогда… Тогда мы вынесем этот вопрос на обсуждение Государственной Думы. Немедленно. В ближайшую сессию. Господин Министр позаботится об этом, — и Papa наклоном головы дал ясно понять: аудиенция завершена.

Спайлоковичу ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Он вышел с гордо поднятой головой: заключение союзного договора с Россией — это будет огромным дипломатическим успехом, успехом лично его, Мирослава Спайлоковича. А остальное можно решить с Сазоновым. Сербия — это Сербия! Она своё возьмёт!

Не знает господин посол, что такое российская Дума. Думе только дай волю — и любой вопрос она будет обсуждать бесконечно. О разрешении ловить рыбу в реке удой, о прорытии судоходного канала между Архангельском и Астраханью, о создании приютов для бездомных собак и голубей… О чём угодно. Всякий будет вносить поправки, имеющие целью показать, что такой-то не груши в Думе околачивает, а заботится о государственном благе, что в каждом законе и его мёда капля есть. Ну, может, и не совсем мёда. И не совсем капля.