1918: Очерки истории русской Гражданской войны
Шрифт:
Главный удар раде готовился с другой стороны. Обстановка, сложившаяся в Бресте, заставила Антонова торопиться с ликвидацией рады. Армия Муравьева двигалась в эшелонах от Харькова прямо на Киев. 17 января она заняла Полтаву. С флангов, также в эшелонах, ей содействовал отряд особого назначения Знаменского (справа), высланный из Москвы на Ворожбу, и колонна Егорова (слева) от Лозовой на Полтаву. Наконец, с севера от Гомеля на Бахмач наступали колонны Берзина и Вацетиса (отряды, сформированные большевистской могилев ской Ставкой).
Не встречая на своем пути никого, кроме совершенно разложившихся украинских «гайдамаков», армия Муравьева стремительно наступала на Киев. 24 января Муравьев занял Ромодан и Кременчуг, затем Лубны и Гребенку, в то время как Гомельский отряд выдвинулся к Крутам.
Приближение Муравьева к Киеву вызвало 28 января восстание рабочих
Таким образом, ко дню возвращения Троцкого в Брест (30 января) советские войска стояли уже под стенами Киева. Для обороны своей столицы Украинская рада располагала лишь примерно тысячью надежных бойцов. Все остальные украинские части заняли либо нейтральную, либо даже враждебную раде позицию.
Подойдя к Киеву, Муравьев приступил к ожесточенной (конечно, в масштабах той эпохи, когда орудия придавались «армиям» не сотнями, а десятками или даже единицами) его бомбардировке.
Положение Троцкого в Бресте усиливалось, и на речь украинского делегата Любчинского, горячо восстававшего против большевистских приемов, Троцкий возразил, что власть Центральной рады кончена и что единственной территорией, которой располагают ее представители, является их комната в германской Ставке в Брест-Литовске. Троцкий был в общем недалек от истины, так как 9 февраля Муравьев взял Киев, а украинское правительство накануне бежало в Житомир. Однако немцы решили поддержать украинцев киевских. Гофман был отлично осведомлен об истинном положении дел на Украине, но тем не менее дипломаты Центральных держав решили поддерживать раду и отказались признать вывезенных Троцким из Харькова украинских делегатов под предлогом, что сам же Троцкий в начале января признавал киевских делегатов украинскими представителями.
9 февраля, в день вступления в Киев Красной армии Муравьева, в Бресте представителями Центральных держав был заключен мир с Украиной.
Это было тяжелым ударом для большевиков, так как этим миром немцы получали все то, к чему они стремились, и большевики неизбежно должны были после этого пойти на уступки.
В тот же день император Вильгельм II прислал германскому делегату – статс-секретарю по иностранным делам фон Кюльману телеграмму с требованием предъявить Троцкому ультиматум о подписании мира в течение 24 часов. Ультиматум по настоянию Кюльмана предъявлен не был, так как он до последней минуты надеялся склонить Троцкого к миру уступкой Советам Риги и Моонзундских островов. Троцкий, однако, от мира продолжал уклоняться и 10 февраля неожиданно заявил, что Советская Россия кончает войну и приступает к демобилизации, но не заключает мира. Формула «ни мир, ни война» совершенно сбила с толку брестских дипломатов, особенно австрийских, но германская Ставка на эту удочку не поддалась и истолковала заявление Троцкого как отказ от продления перемирия со всеми вытекающими из этого для большевиков последствиями.
Наряду с основными событиями этой эпохи в Бресте, на Дону и Украине, отдельные очаги борьбы создались еще на Румынском фронте, в польском корпусе, расположенном в районе Могилева и в Финляндии.
Еще 19 декабря в Одессе организовался объединенный комитет из представителей Румынского фронта, Черноморского флота и г. Одессы (РУМ-ЧЕР-ОД, или сокращенно Румчерод). Наличие румынских войск сильно задерживало распространение большевизма в Бессарабии и Одесском районе.
После неудачной попытки фронтового отдела Румчерода захватить власть в свои руки в г. Яссах был расстрелян видный большевик Рошаль.
В январе 1918 г. румынские войска оккупировали Бессарабию до линии Днестра. Большевики в лице Совета народных комиссаров в Петрограде реагировали на это декларацией Румынии от 26 января:
«1. Все дипломатические сношения прерываются. Румынский посланник и все вообще агенты румын ской власти высылаются за границу.
2. Хранящийся в Москве золотой фонд Румынии объявляется неприкосновенным для румынской олигархии. Советская власть берет на себя ответственность за сохранение этого фонда и передает его в руки румынского народа.
3. Восставший против революции бывший главнокомандующий Румынского фронта генерал Щербачев объявляется врагом народа и ставится вне закона» [55] .
Лишь
55
Цит. по ст. Л. Дегтярева в «Гражданской войне» (издание Комиссии по исследованию и использованию опыта мировой и Гражданской войн. М., 1923. Т. 2. С. 9). Этот источник не нужно смешивать с трехтомной «Гражданской войной 1918–1921 гг.» (издание 1928–1930 гг.) Поэтому везде при последующих ссылках первый источник обозначен «Гражданская война», а второй – «Гражданская война 1918–1921 гг.».
Оккупировав Бессарабию, румыны вряд ли стремились идти дальше, рискуя завязнуть в русском большевизме, тем более что их военное положение с развалом русского фронта становилось критическим. Но перепуганный Румчерод видел в попавших в отчаянное положение из-за Бреста румынах опасного врага.
Не так, однако, смотрел, окрыленный легким успехом над Украинской радой, Муравьев. 14 февраля по прямому проводу из Киева он хвастливо телеграфировал в Одессу образовавшейся там Верховной комиссии по борьбе с румынской и бессарабской контрреволюцией (в которой главную роль играл Раковский, впоследствии советский полпред в Париже): «Дорогие товарищи, я с революционными армиями после трехнедельного похода по Украине и бесконечного множества боев, особенно под Киевом, где шел ожесточенный бой пять суток, занял город окончательно… Все ино странные агенты были у меня с заверениями лояльности и порицания старой рады, 4-го Универсала, которой они не признавали. Румынский представитель и генерал Коанда то же самое сказали. Последний выразил полную лояльность и обещал мне вывести войска обратно из Бессарабии. Если он этого не сделает, то я организую карательную экспедицию на Румынию и беспощадно расправлюсь с румынскими помещиками и офицерами, виновными в убийстве наших революционеров» [56] …
56
Дегтярев Л. Указ. соч. Т. 2. С. 53.
Несмотря на хвастливый тон и чудовищное преувеличение сопротивления, встреченного его армией на Украине, Муравьев гораздо трезвее оценивал общую обстановку на Румынском фронте, чем напуганная румынской оккупацией Бессарабии советская власть в Одессе. Положение румын, отрезанных от союзников, выданных Брест скими переговорами головой Центральным державам, было очень незавидно.
Подбодренные Муравьевым, одесские большевики решили прервать заключенное 8 февраля перемирие с Румынией, и 16-го Верховная комиссия, т. е. Раковский, отправила румынам следующий ультиматум: «Немедленная эвакуация Бессарабии от румын и национальных контрреволюционных войск Щербачева. Немедленный возврат всего захваченного румынскими войсками имущества на территории Бессарабии и Румынии. Выдача Щербачева и виновников убийства Рошаля и т. д.».
Успех большевиков на Украине отражался на тоне их переговоров с попавшей между двух огней Румынией.
Большевики этим, в сущности, объявляли войну Румынии, но судьбы Румынского фронта решались в это время не в Яссах и не в Одессе, а в Бресте…
В стороне от главных очагов контрреволюции, в районе Ставки (Смоленск – Могилев – Гомель) были расположены части 1-го польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого. Части эти не признавали советских декретов демократизации армии и сохранили известную боеспособность. Затяжка переговоров в Бресте и развал фронта заставили большевиков пододвинуть польские части к фронту для замены ими разложившихся частей фронта. С этой целью в конце января была начата переброска частей 1-го польского корпуса в район железнодорожного узла Жлобин (на Днепре).