1923
Шрифт:
Николай вкратце повторил общие выводы расследования.
— Значит, Вы считаете, что это может быть согласованная операция военной разведки товарища Троцкого?
— Судя по небольшой сумме кражи можно подозревать и деятельность одиночек. Но для того, чтобы решиться на наше физическое уничтожение, необходима санкция сверху. Или из Москвы, или из верхушки резидентуры в Берлине.
— Иван, — обратился Сталин к Ксенофонтову. Ты сможешь доказать причастность Эйсмонта к этой операции?
— Нет. У нас только показания Френкеля, а они не будут приниматься в расчёт. Начнётся расследование и в конце концов дело сведут
— А Вы, Николай, сможете доказать участие военных в этом деле?
— Нет. Я бы на их месте всё отрицал, на худой конец сказал, что перепутали машины. А ссылка на немецкие документы только ухудшит дело.
Сталин задумчиво вертел в руках карандашик. Было видно, что аргументацию он воспринимает и внутренне соглашается. Более того, скорее всего, это он всё давно продумал, а слова присутствующих просто подтверждают его мысли.
— Значит, мы находимся в положении умной собаки — всё понимаем, но высказать не можем? Тогда мы не будем дразнить гусей. Я думаю, господин Френкель будет являться организатором этой провокации. Его надо будет убедить в этом и передать в руки ОГПУ. Собственно, это их дело. Бандитов, убивших нашего сотрудника — уже наказали. Кражу денег предотвратили. Что остаётся?
— Остается раздать награды, Иосиф Виссарионович — сказал Ксенофонтов.
— Ну, товарищ Сушин — наш опытный работник. И этот случай — не первый, когда Орготделу и Управлению делами приходится заниматься несвойственными для них функциями. Я считаю, что надо создать при Управлении новый отдел, назовём его Особым отделом. Иван, приготовь бумаги на Секретариат. Во главе надо поставить Алексея, а его замом — этого бывшего полицейского — Сталин глянул в бумажку — Степана Терентьевича Аршинова. Он умеет хорошо искать и допрашивать. А Алексей будет учиться и решать организационные вопросы. Как, Иван, отдашь сотрудника?
Ксенофонтов кивнул, а Сталин повернулся к Николаю.
— А Вам, товарищ Николай, какой награды Вы ожидаете. Вы нам очень помогли и вправе рассчитывать на наши ответные услуги.
Неожиданно молчаливо сидящий Алексей сказал.
— Пока Николай думает, у меня вопрос есть. Не нравится мне эти ребята. Уж больно они шустрые. Я не за себя боюсь, я боюсь, что крупная стрельба возникнет.
— Мы вчера удалили товарища Эйсмонта из Москвы. Товарищ Эйсмонт поехал на Кавказ руководить хозяйством. Там у него не будет времени лезть во внешнюю политику страны. Мне кажется, что те круги, которые задумали осуществить эту комбинацию, прекрасно поняли наш намёк, и вряд ли они пойдут на обострение.
Все последние пять минут Коля думал о том, что попросить. Мыслей особо не было. В голове вертелся старый рассказ, как однажды Фадеев, Тихонов и Соболев были у Сталина, и тот обратился к ним с подобным вопросом. Соболев попросил машину — ему дали машину. Тихонов — дачу — ему дали дачу. А Фадеев попросил «Вопросы ленинизма» с автографом вождя. Ему дали «Вопросы ленинизма», а заодно новую квартиру, машину и дачу. Поэтому Коля решил, что скромность всегда украшает.
— Помощь в решении оперативных вопросов разве что. А так как в Греции, всё есть.
— Это естественно и в рамках нашей договорённости с Сергеем. Вы помогаете нам, а мы вам. А у Вас лично есть просьбы.
— Товарищ Сталин — решился Николай — Я сейчас ищу
— У товарища Сергея всегда были сложные задачи. Но я подозреваю, что с легкими он справлялся сам. Мы попросим главу нового, Особого отдела помочь Вам. А если у Вас не получится, и потребуется наше вмешательство, мы позвоним Феликсу Эдмундовичу и Ваш археолог будет освобождён. Но мне почему-то кажется, что Вы вполне справитесь сами.
Старая площадь была как всегда, оживлённой. Рабочий день кончался, и народ потихоньку, расходился по домам. Николай пошёл на Мясницкую пешком — Саша с машиной должен был ждать его там. После Берлина Москва казалась низенькой и чуть потускневшей.
Какой-то мальчишка пристал, прося копеечку, но Коля денег мужчинам не давал уже давно.
Перовский поздоровался радостно. У Николая мелькнула идея познакомит его с Лембертом. Возможно они нашли бы общий язык и интересы. При ближайшем рассмотрении мысль понравилась. Перовский вообще был ему симпатичен. Выжить и заниматься бизнесом после революции и гражданской войны — тут требовалась смелость и большая доля авантюризма.
— А что, Алексей Павлович, спросил он Перовского — немецким языком владеете?
— Владею — ответил тот — Как и всякий интеллигентный человек. А что?
— Да вот есть идея поработать вместе с немцами. Они должны быть сильно заинтересованы в местных кадрах — торговля то нарастает, а Наркомат наверняка со всем не справляется. Пока они наладят работу — нам самое место помогать немецкой стороне.
— Что — поставки леса, наверное? Если лес, то дело знакомое.
— Там много всего будет. И лес, и металл. Политики кстати будет много.
— Нет, политика это не для меня. Торговать я умею и люблю. А политика на Руси обычно плохо кончается.
На выходе Николая задержала секретарша и сказала, что был звонок и товарищ ждёт его на старом месте от 9 до 11 часов вечера. От Горностаева — понял Коля. Надо бы зайти в «Собаку» попозже вечером.
Саша повёз его куда-то в район Тишинки. Там должен был быть Аршинов. Коля с интересом разглядывал знакомые места, но ничего знакомого в них не находил. Разве что, в оформлении Тишинской площади проглядывались знакомые мотивы — да и то, пара домиков. Николай подумал, что если бы не заезжали от Пресни, правая сторона которой практически не поменялась, то можно было бы и не понять, где находишься. Район был всерьёз перестроен в будущем.
Степан Терентьевич сидел в небольшом трактире на пять столиков. Несмотря на конец рабочего дня народу в нём не было, поэтому было ясно, что Трактир был не простой.
— Чем кончилась Ваша поездка? — спросил Аршинов, подзывая полового.
— Дело закрыто, виноват во всём Френкель. Более верхних людей решено не трогать.
— В России ничего не меняется. Надо было положить столько людей и развязать Гражданскую войну, чтобы ещё раз убедиться в этой простой истине?
— Не всё так однозначно. Но об этом позже. А пока я поздравляю Вас с новым назначением. Вы теперь у нас работник Центрального Комитета Российской Коммунистической партии большевиков. Сушину отписали Особый отдел, а Вас к нему замом по розыску.