1977
Шрифт:
От этих слов внутри меня все похолодело. И я осторожно спросил:
– Фальшивомонетчик? А что там с ним? – мой голос предательски захрипел от страха. Я кашлянул, прочищая горло и добавил: – То есть, прям вообще купюры не отличить?
– Да. Кстати, это у нас тут, в смысле, в нашем районе, ну в гастрономе этом, что на окраине, купюра эта обнаружилась. Продавщица внимательная оказалась, выручку в конце дня пересчитывала, ну и заметила, что номера у двух купюр одинаковые. У рублевых.
Гастроном. Тот самый гастроном, где я купил кефир и сигареты.
Неужели речь обо мне?
Но я ведь ничего не подделывал!
Нет, речь явно не обо мне. Просто совпадение. Что, в СССР фальшивомонетчиков не было?
Я затянулся, стараясь успокоить нервы.
Николай смял в хрустальной пепельнице сигарету и достал из пачки еще одну. Прикуривая от спички, пробубнил в губы:
– А потом его почти взяли, – Анин отец выпустил дым в форточку. – Как-то вечером его наряд тормознул. А он давай драпать. Ранец свой скинул и драпать. Ребята за ним. Но ушел, зар-раза. Они в ранец заглянули, а там деньги. Фальшивки оказались, ты представь! Мы номера их две недели проверяли, ну то есть, искали такие же цифры. Все гастрономы, кабаки проверили, магазины одежды... И нашли! У двух купюр совпадение по номерам! Значит и остальные деньги тоже липа. Дальше – еще интересней. Спустя неделю он опять чуть не попался. Два патруля за ним по району бегали, третий на подходе был. Окно в котельной разбил, гад. И ушел. Представь только: сиганул со второго этажа котельной и во дворы. Его наши в подъезде зажали, на пятом этаже, а он там лампочки все побил и в темноте фонарем наряд ослепил. Снова ушел. Неуловимый!
– Слышал я эту историю. Его ж взяли? На днях. В газете заметка была, – сказал Азамат, откупоривая открывашкой стекляшку пива.
– Взяли, – горько хмыкнул Николай. – Если бы. Это по нашей инициативе заметка вышла. А то он на дно залег. Насторожился. Носу не высовывает. Глядишь, заметку прочтет, расслабится, на дело пойдет. И тут мы его тепленьким – р-раз! – и возьмем. Все гастрономы на районе предупредили, его приметы сообщили. Попадется, как пить дать, попадется! Лично его допрашивать буду! Этот гаденыш мне всю статистику испаганил под новый год! Руководство мне дало неделю закрыть дело. Мол, давай, Коль, чтобы в новый год вошли без висяков. Закроешь уж тут... Если этот гад неуловимый такой. Два раза его чуть не взяли, а ему хоть бы что! Сухой из воды! Тьфу, ты! – Анин отец жадно затянулся.
Я туго сглотнул. Это все было про меня.
Но как так вышло с купюрами-то?
И тут до меня стало туго доходить…
Все просто: купюра из будущего легла в кассу рядом с собой из прошлого. Просто совпало. Просто фатальное невезение. Просто внимательный продавец.
– А ты говоришь технологии запада, – проворчал Николай. – Потом сопли на кулак наматывать будем! Попомни мои слова!
– А как он выглядит-то? – вдруг спросил Азамат.
– Кто?
– Негодяй твой.
– Средний рост, лет этак двадцать пять. Лицо… обычное, без примет, что бы понимал. А вот, кстати, – Николай вдруг ткнул зажатой между пальцами сигаретой в мою сторону, – вылитый Сережа наш. – И добавил, уже смеясь. – Только вот… без фонаря.
Внутри меня будто кто лед накрошил. Николай этот, следователь доморощенный, глянул на меня внимательно. И рассмеялся. Видать, рожа у меня была… еще та.
– Ты чего это, Сергей? Я ж пошутил. А то вон… побледнел весь. Хотя, если вдуматься…
– Вот так новости… – выдохнул я, голос сел, стал хриплым, будто я пару часов уголь грузил.
– Не дрейфь, – Николай подмигнул мне. – Если патруль задержит, скажи, чтоб мне звонили. Я ж тебя знаю. Не он ты. Отпустят сразу.
– Глянь на пацана, – кивнул на меня Азамат, обращаясь к отцу. – Напугал будущего зятя, он бледный, как мел. Давайте лучше выпьем! Ну ее работу. От работы кони дохнут.
Переместились за стол. Выпили. Водка жгла горло. За столом было жарко, душно, как в парной, хотя форточка приоткрыта, и тянуло декабрьским холодом. Я все никак не мог прийти в себя. Мысли роились в голове, как назойливые мухи, и среди этого жужжания отчетливо звучало одно: «Анин отец ведет мое дело».
Она же говорила, что он следователь. Ну, разве не удачно? Судьба, сучка с больным чувством юмора, усадила меня ужинать прямо напротив человека, который рано или поздно должен будет щелкнуть на моих запястьях холодным металлом.
Аня скользнула ко мне ближе и тихо спросила:
– Все хорошо? Отец ничего плохого не наговорил?
– Все в порядке, – голос предательски осел. Во рту пересохло, будто я только что пожевал вату.
– Ты бледный…
– Это от водки. У меня так бывает, – соврал я, заставляя себя улыбнуться. Даже подмигнул – авось сойдет за правду. Кажется, сработало. Она откинулась на спинку стула, губы дрогнули в едва заметной улыбке.
Нужно отсюда валить! Валить из СССР и никогда не возвращаться. Все намного серьезней, чем я думал.
Фальшивомонетчик! Надо же.
Как звучит. Будто название дешевого детектива, который кто-то найдет на тумбочке в забытой богом гостинице. Только я не герой этой книги. Я в ней – неудачник.
Мать снова потянулась с ложкой через стол, укладывая на мою тарелку селедку под шубой. Я смотрел, как движется ее рука, и в голове, как будто в радио, звучал голос Николая: « Все гастрономы на районе предупредили, его приметы сообщили».
Что если не только гастрономы?
Ювелирные? Магазины одежды? Ведь я и там был. Сорил деньгами. Причем, несколько часов назад. Что если они под наблюдением. Что если меня засекли, оперативники сели на хвост, что если прямо сейчас…
Холодный, вязкий страх пополз по позвоночнику. Нужно уходить. Сейчас же.
Я поднялся так стремительно, что стул скрипнул и качнулся назад.
– Мне пора! Нужно к родне зайти. Спасибо, все было очень вкусно!
За столом на секунду воцарилась тишина, как будто я поставил паузу в комнате. Рука Аниной матери зависла в воздухе с вилкой оливье, Николай уставился на меня, держа в руке рюмку водки.
Тишину нарушил Азамат, протараторил:
– Напугалпацана, теперьвексюда не зайдет.
– В каком смысле? – насторожилась Аня, взглянув на отца.
– Да не в этом дело, – я заставил себя говорить как можно спокойней. – Просто нужно успеть еще к родне заехать. А дело уже к ночи идет.
– Это дело святое, – сказал Николай и приподнял рюмку. – Давай на дорожку.
Выпили.
В прихожей я возился с ботинками, шнурки сплелись в узел. Аня была рядом. Молчала. Мы одни.
– Чем тебя отец напугал? Я что-то не поняла…
Я наконец-то разобрался со шнурками, распрямился и отмахнулся от вопроса, как от назойливой мухи.