2 Разбойник с большой дороги
Шрифт:
– Ты готов? Годренс пришел, - заглянул в комнату Дунвар, бесцеремонно вырывая вожака из плена воспоминаний, и Рад со вздохом шагнул к двери.
Все-таки очень мало времени и внимания он уделяет своей стае после того, как перевел их сюда, в купленное Годренсом на свое имя маленькое поместье, расположенное в отдалении от всех городов и селений на северо-западном склоне Западных гор Арханы. Когда-то это было хотя и маленьким, но самостоятельным королевством, однако один из предков короля Георгиуса присоединил его к Ардагу, женившись на единственной Арханской принцессе.
– А вы с ума, случаем не
– через несколько минут ошеломленно охнул граф, рассматривая кучку так хорошо знакомых парней, его верных воинов из отряда "Черные волки", - а кто будет женщин и детей охранять?
– Тут еще почти десяток взрослых мужчин и несколько подростков остается, - уверенно сообщил Дун, - а оборотней в Ардаге после договора, который заключил Лоурден с дроу никто не трогает. Боятся главу дома Тинерд.
– Вы жалеете, что не пошли к нему?
– невольно сорвалось с губ Дирарда, и он сердито нахмурился.
– Неужели ты сомневаешься? Ну конечно же, нет. Ты пришел в самый тяжелый для стаи момент... не колеблясь принял нас, купил жилье, а Год вылечил деда...
– Дун резко прервался и подозрительно уставился на вожака, - может тебе просто не хватает хороших слов? Так скажи, мы будем устраивать ежедневные вечерние восхваления.
– Это я буду устраивать вам ежедневные нагоняи, - притворно рассердился Рад, - и Году тоже! Наобещал вам, не посоветовавшись со мной, а теперь стоит и веселится. Годренс! Ты думаешь, я не вижу твоей блаженной улыбки?
– А? Улыбка?
– невпопад спросил маг, и вдруг расплылся еще шире, - но это не потому... просто я женился.
Глава седьмая, о странностях любви и привередливых поворотах судьбы.
– Вот скажи, чем я ей нехорош?
– расстроенно спрашивал кого-то за кустами мужчина, в котором Бет по голосу опознала рыжего весельчака Мишеле, и сразу же поспешила свернуть на боковую тропинку.
– Ты же не объясняешь юным графиням и баронессам, почему воротишь от них нос?
– устало буркнул в ответ Ительниз Габерд, - ну попытайся послать ей цветов или спой... тут сейчас не осталось никого из тех придворных острословов, которые могли бы высмеять тебя за серенаду.
– Мне плевать... на их плоские шуточки, - невесело пояснял все удаляющийся голос рыжего графа, - я боюсь отпугнуть ее чрезмерной назойливостью.
Когда это мужская настойчивость пугала не привыкших к вниманию бесприданниц?
– Хмуро фыркнула Бетрисса, и снова вернулась на центральную дорожку, ей нужно было добраться до той из клумб, на которой она заприметила сизые метелочки садовой мяты. Не самое сильное успокаивающее, зато хорошо знакомое, матушка Тэрлины постоянно пила мятный чай, и всех убедила, что это лучшее средство от бессонницы и приходящих по ночам невеселых дум.
Конечно... можно было попросить горстку у прислуги, но они могут доложить Аньяте, а та забеспокоится, прибежит с вопросами... после памятного объяснения домоправительница считала долгом особо опекать Бет и смотрела на нее преданным взглядом верной собаки. И у мага не попросишь какое-нибудь немудреное зелье... он о чем-то догадывается и лицо сразу становится такое виновато-замкнутое, что пропадает всякое желание к нему подходить.
Клумба
Но не успела сделать и нескольких шагов, как дорогу ей уверенно заступила подтянутая мужская фигура, в которой старшина кадеток сразу узнала собственного мужа. В отлично сшитом дорогом костюме и отделанной торемскими кружевами белоснежной рубашке, он казался сошедшим с крыльца модного портного и выгодно выделялся среди оставшихся в Беленгоре мужчин.
И это обстоятельство, несомненно, очень привлекательное для дам всех возрастов, заставило кисло поморщиться герцогиню Лаверно. Бет более чем отлично знала, как непросто живется женам таких франтов. Им приходится изо всех сил следить за модой и фигурой, целыми часами терпеть бесцеремонные руки банщиц, массажистов, цирюльников, камеристок, модисток и невесть еще кого. А на балах и приемах не наслаждаться танцами и кушаньями, а неусыпно следить, не получил ли благоверный тайный знак или послание и не исчез ли в запутанных коридорах королевского дворца с очередной прелестницей.
– Вы позволите вас проводить?
– рассмотрев в сгущающихся сумерках появившееся на серьезном лице жены страдальческое выражение, с преувеличенной вежливостью осведомился Тайвор.
– Да, - сухо усмехнулась Бетрисса, и шагнула вперед, не желая брать его под руку.
– Вам не кажется, ваша светлость, что нам нужно поговорить?
– Спустя пару минут так же вежливо осведомился герцог, указывая в сторону беседки, мимо которой они проходили.
– Не кажется, - почти огрызнулась Бет, и тотчас, опомнившись, чуть мягче пояснила, - после сегодняшнего происшествия я разлюбила беседки.
– Понимаю, - мягко произнес он, догоняя жену и искоса поглядывая на её четкий профиль, - но тогда где и когда?
Бет с удовольствием сказала бы - "через три года", но это было бы чересчур грубо. Ничем он пока не заслужил такого обращения. Наоборот, вступил в бой с обнаглевшими прихлебателями Фангерта, не сбежал вместе с придворными из Беленгора и ведет себя очень предупредительно, не требуя от Бетриссы никаких супружеских обязанностей, даже за столом не стремится сесть рядом.
Но кто знает, надолго ли хватит учтивости неожиданно появившегося мужа, если позволить ему сократить между ними расстояние? Всем известно, мужчины большие собственники и считают своей территорию, куда хоть раз ступила их нога. Но и идти в его покои тоже глупо... даже маленькая уступка может очень легко превратиться в обязанность.
– Мне нужно заварить чай, - нехотя приняла решение Бетрисса, когда они добрались до крыльца, - но позже, примерно через полчаса, мы можем встретиться в оранжерее.
– Буду ждать, - твердо заверил герцог, отрезая ее светлости все пути к отступлению, и бережно подхватил ее под локоток, - а помочь вам подняться по лестнице мой долг.
– Да?
– неожиданно весело фыркнула его жена, сразу припомнившая предупреждение Фаньи о завтрашней тренировке. Выдернула руку, сунула вместо нее букет, и сжалившись, предложила, - лучше несите это, чтобы я не надорвалась.