2 Разбойник с большой дороги
Шрифт:
Но ей не нравилось, что герцог пытается подружиться с теми, кто ей дорог и имеет возможность оказать на нее влияние.
– Ваша светлость...
– огорченно глянул на нее Лаверно, - я не хочу вам лгать, будто не знаю ответ на ваш вопрос. Но пусть лучше на него ответит сам маркиз Дарве Ульгер.
– Я его не застала, - не желая оправдываться, сухо бросила Бет, сказав чистую правду.
Когда она пришла на балкон, Карла там уже не было.
– Я могу послать за ним горничную, она сидит неподалеку, - вежливо предложил Тайвор, и снова пояснил, - тут очень предупредительная
– Да?!
– невольно изумилась Бет, весело взглянула ему в глаза и поспешила отпустить взор на тарелочку с пирожными, - действительно.
– Я не совсем понял... чему ваша светлость так удивилась, - с обезоруживающей прямотой заметил Лаверно, - но сначала хотел поговорить о другом. Вот это принадлежит вам, и вы можете носить его на руке или держать в шкатулке... но не должны ни дарить, ни продавать. Кроме исключительных случаев, разумеется, если от этого будет зависеть ваша жизнь или свобода. Или жизнь дорогих вам людей.
Герцог протянул руку, поставил перед женой небольшую шкатулку и щелкнул замочком. Крышка поднялась и Бет рассмотрела такой же браслет, как и на руке мужа, только более изящный.
– Я с удовольствием взяла бы...
– внезапно оказалось, что говорить стало трудно, Бетриссу душили непрошенно подступившие к горлу слезы, показывать которые она не желала никому, - но...
– Не нужно никаких "но", - мужчина вдруг оказался рядом с нею, опустился на одно колено и бережно, но твердо взял в ладони мявший платочек кулачок, - просто возьмите, вместе с моим уважением и обещанием защищать вас от всех бед и напастей, как предписано защищать своих жен мужчинам рода Лаверно.
Браслет легко скользнул на руку растерявшейся старшины, замкнулся с легким щелчком и маленький ключик лег в стоящую перед ней шкатулку. Лаверно бережно поцеловал руку Бет и неспешно вернулся на свое место, ничем не выдав желания остаться рядом с той, что уже принадлежала ему по всем законам, кроме одного, неписанного, но самого важного: пока еще сама не признала этого ни словами ни действиями.
– Ваша светлость...
– запоздало вспыхнула негодованьем Бетрисса, вдруг почувствовав себя прежней наивной и доверчивой фрейлиной, которой когда-то так легко было вскружить голову.
– Вы можете звать меня просто Тайвор... или как-либо еще, на ваше усмотрение, - снова доверительно улыбнулся он, и нежно добавил, - моя дорогая.
– Ваша светлость!
Бет смотрела в его сухощавое лицо, в светло-карие невозмутимые глаза, в самой глубине которых прятались искры веселья и снова, впервые за последние годы, не находила слов. Хотя трудно было не понять, чему он радуется, этот упорный герцог, почти насильно всучивший ей фамильный браслет. Считает, что одержал первую победу, и даже не догадывается, как напрасны его старания.
Да ему вовсе не завоевывать ее нужно было, а просто подождать, пожить в свое удовольствие. Видела она, как истово бросаются в жизненные водовороты те, кого целителю удалось увести с последней тропы. Вот и пусть бы повеселился... она закрыла бы глаза на шалости мужчины, не приносившего ей никаких клятв. Ну, по крайней мере, глядя в глаза.
– Признаю,
Вернее, это все так считали в доме маркиза... а она никого и не разубеждала. Зачем рассказывать о том, как обожаешь баснословно дорогие контрабандные торемские сладости людям, у кого нет лишней монетки на новую пару туфель?
– Но только в той слабости, - твердо продолжил герцог, так и не дождавшись от жены ни прощения, ни вопроса, - которую проявил, получив предложение ее величества. Так вдруг захотелось жить... навести порядок в своих владениях, приструнить обнаглевших племянников, да просто поесть жареного на вертеле мяса. Лгать не стану... о вас я тогда думал меньше всего. Понимал, что очередной любимице королевы понадобился только мой титул, а вовсе не я сам, и не огорчался. Не такая уж эта великая цена за жизнь, хотя признаюсь, о вашей репутации справился первым делом. Честь предков иногда дороже жизни. Но Ее величество, да и маркиз Дарве Ульгер о вас самого высокого мнения.
Замершая от неожиданности этого откровенного признанья Бет невольно усмехнулась, и улыбка эта против ее воли вышла горьковатой и слегка презрительной. Неужели она могла бы позволить себе хоть чем-то запятнать свое доброе имя, когда только это и оставалось у нее в жизни? И что еще важнее, от безукоризненности ее репутации всецело зависело ее общение с Тэри. Как ни добры и отзывчивы были хозяева замка Ульгер, но и они не могли допустить, чтобы на дочь пала тень чужих ошибок или выходок. И все же Карлу не следовало беседовать о ней с первым встречным.
– Карлант ничего не стал мне о вас рассказывать, - отмел молчаливые предположения Бетриссы герцог, тайком посматривая как она, забыв про булочки, в растерянности таскает с вазочки ореховую халву и ломтики привяленных торемских фруктов, - но он человек прямой и пока не умеет скрывать свои эмоции. После разговора с ним я окончательно уверовал что судьба вдруг расщедрилась и сделала мне баснословный подарок... отказываться от которого я не собираюсь.
"Ну вот он и добрался до главного", - ехидно ухмыльнулась Бет, - "причем довольно быстро, прямолинейно и без особых романтических затей. Собрал все в один букет, свидание, свечи, цветы, браслет, объяснения и вот эти торемские сласти... и думает, что она уже готова растаять и ринуться впереди мужа в его покои... а где он, кстати, живет, если охрана беспрепятственно пропускает герцога на третий этаж? Да и его ли одного"?
– Ваша светлость, извините...
– подтверждая ее предположения по дорожке торопливо шел маркиз Дарве Ульгер, - я всего на минуту. У меня вопрос к Бет... извините, ее светлости. Ты не знаешь, где Тэри и почему меня к ней не пускают?
– Тэри спит, - невольно улыбнулась Бетрисса, Карл от беспокойства все время сбивался на привычное обращение, - я с ней сидела. А на женскую половину тебя не пустят, такие тут порядки. А где твоя комната?
– Нам с твоим мужем выделили покои на третьем этаже, - думая о своем, отчитался лейтенант, - а почему это она спит целый день?