20 лет дипломатической борьбы
Шрифт:
– О, не беспокойтесь, – говорит Андре. – Что касается нас, то югославская полиция прожужжала нам все уши и с утра до вечера призывает нас обеспечить порядок.
В пятницу 8 октября 1934 года, в 12 часов дня, я вхожу в кабинет Барту. Завтра, в субботу, король Югославии Александр прибудет в Марсель. Барту собирается встречать его. Во второй половине дня оба они должны выехать поездом в Париж.
Барту проявляет обычные признаки хорошего настроения: он ходит по кабинету и все время потирает руки.
В течение нескольких дней он трудится вовсю, готовясь к переговорам с королем.
В ту пору переговоры затянулись. Но около двух лет назад Муссолини демонстративно отказался от этого пакта, «без которого, – убежденно заявил мне Барту, – не может быть настоящего мира на Балканах».
Муссолини, который всегда стремился одолеть югославов, понял в то время, что король Александр является «краеугольным камнем» единства страны и стабильного положения на Балканах, а также большим другом и союзником Франции.
Начиная с завтрашнего дня, Барту будет пытаться вместе с королем Александром изыскать пути для возрождения из пепла этого трехстороннего пакта! Он даже рассчитывает обсудить возможность создания Средиземноморской антанты с участием Югославии, Греции, Италии и Франции.
Итак, Барту договорится с королем Александром относительно основных принципов возможного предложения, которое Белград и Париж могли бы сделать Муссолини и которое Барту изложит во время своего предстоящего официального визита в Рим.
В ту пятницу, 8 октября, Барту, в восторге от перспектив, которые открывают его переговоры с Александром, с увлечением излагает мне механизм действия будущего франко-югославо-итало-греческого пакта.
– На этот раз я действительно сделаю кое-что для моей страны, – восклицает он. – Этот визит Александра будет иметь важное значение, и он позволит мне поехать затем в Рим, имея уверенность в успехе.
Когда я прощалась с ним, он спросил меня:
– А в сущности, почему бы вам не поехать завтра со мной в Марсель встречать Александра?
И так как я ответила Барту, что в Марселе будут репортеры газеты, а я буду ожидать его в Париже, он сказал мне, смеясь:
– А, ну да, правда, я думаю, что ведь вы боитесь покушения!
– Но почему вы уверены, что покушение будет? – спрашиваю я, прощаясь с Барту.
Пожимая плечами, он рассеянно отвечает:
– По-видимому, обнаружено несколько анархистов, которые все подготовили к покушению в Марселе.
Дверь закрывается. Я видела Луи Барту в последний раз.
На другой день, 9 октября, в полдень, первые выпуски вечерних газет «Пари-миди» и «Пари-суар» действительно сообщают, что существует план покушения на короля Югославии Александра. Газеты даже поясняют, что, по-видимому, речь идет о каких-то замыслах руководителей хорватских террористов Павелича и Першича. Эти последние, проживая с некоторых пор в Берлине, даже издали там свой дневник. В нем, в частности, они рассказывают о том, что несколько лет назад они подписали соглашение с македонской организацией ВМРО. [40]
40
Так
Одна из двух упомянутых газет напоминает в связи с этим о нападении в прошлом году на поезд Симплон-экспресс [41] и приписывает организацию его хорватским террористам.
Другая газета публикует некоторые выдержки из этого дневника террористов, из коих явствует, что они научились владеть оружием в лагере в Янкапусте, расположенном в Венгрии у югославской границы, и т. д.
Но в промежутке между двенадцатью и тремя часами пополудни в Париже все так заняты своими личными делами!
41
Симплон – проход в Альпах между Валэ и Пьемонтом, через который тянется дорога в 69 км и туннель в 19 730 м.
Увы, газеты лишь предвосхитили события.
Ровно в два часа король сходит с корабля на Бельгийскую набережную в старом порту Марселя. Его встречает Барту. Оба они и с ними генерал Жорж садятся в автомобиль, оказавшийся, к великому сожалению, открытым, небронированным и с подножками.
Король – как позднее будут рассказывать официальные лица – бледен, он нервно глотает слюну и смущенно, почти испуганно смотрит на неспокойную толпу, которая встречает его то аплодисментами, то свистом. Толпа сдерживается не сплошным кордоном, а только полицейскими, поставленными через каждые десять метров.
У правой дверцы королевского автомобиля находится один лишь полковник верхом на лошади. Мотоциклистов и кавалеристов, присутствие которых обычно предусмотрено в подобных случаях, на этот раз нет.
Кортеж двигается со скоростью «четырех километров в час вместо полагающихся по правилам для передвижения глав государств двадцати километров», будет позднее констатировано во время судебного расследования.
Под приветственные возгласы кортеж следует по улице Канебьер и достигает площади Биржи. Внезапно позади автомобиля раздается свисток. Проходит еще секунда, и в тот момент, когда королевская машина поравнялась со зданием Биржи, из толпы выскакивает человек. Лошадь полковника встает на дыбы, человек проскальзывает мимо нее и вскакивает на подножку автомобиля. Раздаются выстрелы, и король, обливаясь кровью, падает. Барту ранен в руку, рукав его черного сюртука тотчас же пропитывается кровью. Генерал Жорж ранен в живот.
Полковник убивает преступника, которого толпа тут же топчет ногами. И все эти трагические события происходят при гробовом молчании. В обстановке неописуемого беспорядка Александра в конце концов переносят в префектуру, над которой тотчас же приспускают флаг, возвещающий всем, что король умер. Через длительный промежуток времени (примерно через три четверти часа) прибывает санитарная машина. Она увозит Барту, которому вплоть до его прибытия в больницу никто не остановил кровотечения. Общее смятение было таково, что вследствие этого никогда не удастся полностью установить долю ответственности каждого за происшедшее.