20 лет
Шрифт:
Это ужасно. На самом деле, читая письмо, я множество раз ловила себя на мысли, что десятки отрывков хотелось бы предъявить отчиму. Не для того, чтоб съязвить, обидеть, кольнуть, а чтоб хоть немного заставить задуматься. Расшевелить извилины мозга. Маловероятно, конечно, что он что-то бы понял, но, может, если не навести на адекватные мысли, так просто разбудить долю чувств они б сумели. Не знаю. Отчим не приходился мне отцом - это к счастью, но легче от такого понимания не становилось. Да, по идее, кто он? Посторонний мне человек. Абсолютно чужой, как случайный прохожий на улице или сосед по лестничной площадке. Не более. Почему я позволила ему влиять на свою жизнь? На восприятие жизни? Почему мы вообще позволяем малозначительным
Он все двенадцать лет старательно ломал мою самооценку. Ломал любое проявление моей воли, скручивал в жгут, с наслаждением слушая, как трещат кости. Хотел сделать меня бесхребетной личинкой. Да, со своими детьми придерживался такого же рецепта, но неувязка заключалось в том, что я-то не была его ребёнком. У меня имелся родной отец. Пусть мы не жили вместе, пусть он не имел возможности спонсировать меня, но он был. Я осознаю, что кому-то это суждение покажется неправильным. "Отчим растил тебя, ты ела его хлеб, он муж твоей матери. А где был отец? Он ушёл от вас", - скажет кто-то. И пусть. Я знаю одно: ни один человек не обладает правом подавлять право другого человека. Тем более оскорблениями и физической силой. Ни один.
Однако, несмотря на это, больно было не меньше. Пролетел апрель, в мае я всё-таки ушла из дома. Поспособствовал тому очередной скандал.
Тем вечером я пришла домой в восьмом часу - пары закончились в три, и пять часов я бродила по городу, радуясь наступлению тепла, солнцу. Близилось лето, окончание учебного года, и даже сессия при этом не пугала. Я знала, что сдам её без проблем. Но проблемы пришли нежданно.
– Опять шлялась?
– процедил отчим, встретив меня на пороге. Я молча, не глядя на него, повесила на крючок сумку, сняла кеды.
– Ты вообще собираешься что-то делать по дому?
– Что опять не так?
Из кухни были слышны звоны посуды, звук лившейся воды.
– Что не так? А ты считаешь, что всё так, как должно быть?
– я не понимала.
– Ты хорошо устроилась: ни хера не делаешь, уходишь сутра пораньше, возвращаешься ближе к ночи. Ешь за мой счёт, не работаешь. Матери ни в чём не помогаешь. Готовить не умеешь. Мы разве не говорили на эту тему уже?
– Что вы сейчас от меня хотите? Почему нельзя просто не обращать на меня внимание? Я не прихожу домой вовремя, так как не хочу сталкиваться с вами, чтоб не возникало лишних конфликтов.
– Мне плевать, что ты там хочешь. Пока живёшь в этой квартире, в этой семье, должна выполнять свои обязанности, поняла? Сейчас пойдёшь и приготовишь рагу с мясом.
– Разве мама ничего не готовила?
– Неважно!
– рявкнул он.
– Пойдёшь и приготовишь, я сказал. Услышала меня?!
Войдя в кухню, я взглянула на маму, справлявшуюся с грязной посудой. На меня она не смотрела.
– Что происходит?
– произнесла я, слыша сзади шаги отчима.
– Хватит языком работать. Взяла из холодильника овощи, мясо и начала готовить, - продолжал он приказным тоном. Мама молчала.
Я покорно раскрыла холодильник, выудила замороженный кусок свинины, кабачок, помидоры, болгарский перец, лук, чеснок. Бросила мясо в кастрюлю и демонстративно принялась ждать, пока освободится раковина. Отчим всё это время сверлил меня взглядом, когда же мама закончила, они вместе вышли. Мясо размораживалось долго, поэтому рагу было готово к десяти ночи. Есть его, разумеется, никто не стал, так как все поужинали пару часов назад маминым борщом. Когда я уже переодетая в домашнее пила чай, в кухню вошёл брат.
– Как дела?
– спросил он, усевшись за стол, уронив голову в ладони.
– Ничего, - кивнула я с улыбкой.
– А у тебя?
– Тоже. Родители ругались о тебе сегодня. Мама кричала, что тебя дома не застанешь, а папа сказал, что возьмётся за твоё воспитание.
– Я так и думала. Что ещё
– Папа сказал, что ты такими темпами скоро забременеешь и выскочишь замуж, а потом добавил, что, может, это и к лучшему. Быстрее перестанешь тянуть их.
– Понятно, - усмехнулась я.
– Неудивительно. Будешь чай со мной?
– Да, я, правда, зубы уже почистил.
– Ничего. Почистишь ещё раз.
После этого, пожелав Кириллу "сладких снов", я ушла в комнату, включила ноутбук и села писать конспекты по философии. Мне нравилась философия, особенно тема экзистенциализма. Я любила творчество Камю, Сартра, поэтому с удовольствием и интересом переписывала в тетрадь информацию из "Википедии": "Значительное место в философии экзистенциализма занимает постановка и решение проблемы свободы, которая определяется как "выбор" личностью одной из бесчисленных возможностей. Предметы и животные не обладают свободой, поскольку сразу обладают сущностью, эссенцией. Человек же постигает свою сущность в течение всей жизни и несёт ответственность за каждое совершённое им действие, не может объяснять свои ошибки "обстоятельствами". Таким образом, человек мыслится экзистенциалистами как строящий себя "проект". В конечном счёте, идеальная свобода человека -- это свобода личности от общества". Непросто, однако, в наше время быть свободным от общества. Да и существует вообще эта свобода? По-моему, это всего-навсего абстрактное понятие, которое не имеет реального, практического применения в жизни. Не может человек быть свободен. Всегда что-то будет связывать: семья, любимый человек, принципы, обида, обязательства, гражданский долг. Даже убеги ты в лес, оборви все связи с внешним миром -не оставит он тебя в покое.
Ближе к двенадцати заглянула "в контакт". Климт выложил новые фотографии. Я не числилась у него в друзьях, мы удалили друг друга ещё полтора года назад, но, вопреки самоуважению, я регулярно заходила к нему на страницу. Стыдно было - да, но иначе не получалось. Единственным способом что-то узнавала о его жизни. Где он, с кем, чем занимается, чем дышит. Климт был не из числа самовлюблённых мальчиков, заливающих в сеть каждый свой шаг, этим занималась его девушка, следовательно, из этих снимков становилось детально ясно, что происходит в их жизни. На одной части фотографий - селфи с надутыми губами, на другой - утренний завтрак, ноги под одним одеялом, далее тысячи поцелуев, фото на набережной, фото с друзьями в кафе, на концерте. Всё приторно сладко. Я не злилась, не ревновала. Понимала, что рядом с этой девушкой Климт живёт, со мной бы умер. Неизвестно, конечно, что происходило за камерой, но со стороны эта парочка казалась неправдоподобно счастливой. Это хорошо, наверно. Моё место тут, в этой тёмной комнате со всеми своими страхами и заморочками. Место этих людей - центр столицы, центр происходящих в социуме событий.
Продолжал ли Климт играть на гитаре или убрал её в дальний угол - об этом фотографии умалчивали, но музыкальные предпочтения этого человека, судя по аудиозаписям, нехило так изменились. "Slipknot", Мэрилин Мэнсон, "System of a down", "Nirvana", "Korn" поменялись на "Imagine dragons", "Maroon 5", "Twenty one pilots" и кучу попсовых и трансовых исполнителей. Странно это было. Ну да, время ведь не стоит на месте. Всё течёт, всё изменяется. В видеозаписи тоже были добавлены клипы известных массовых групп, фильмы из разряда комедий, фантастики. Анализируя страницу этого человека, представлялся обычный среднестатистический парень с самыми обыкновенными стандартными запросами. С самыми стандартными вкусами, взглядами. В числе подписок на группы и страницы - "Палата N6", "Тату и эскизы", "Подслушано МИРЭА", "69 оттенков пошлости", "MDK", "Восемнадцать плюс", "Хочу тебя". Удивительно, что имея такую завидную девушку, он заходил в группы для тех, кому за восемнадцать. Осталось ли что-то от прежнего Климта?