20 лет

Кузнецова Екатерина

– Нет, а что?

– Не с родителями, если судить по тому, что ты сама написала?

– Не с родителями, а какое это имеет значение?

– Хорошо ты устроилась, - усмехнулась она, плюхнувшись в своё кресло, положив ногу на ногу.
– Скорее взрослой жизни захотелось? Убежала из дома, а родители пусть тащат?

– Вы ничего не знаете, чтоб делать такие выводы.

– Не знаю, но ты за год показала себя. Никого за людей не считаешь - ни одногруппников, ни преподавателей, ни родителей, как видно. Как ты обращаешься, так и с тобой будут. Ни с кем не здороваешься, никого не слушаешь, огрызаешься - немного ты добьёшься в жизни с таким характером. Думаешь, все тебе чем-то должны? Чё пришла тогда сюда учиться, если всё не устривает?

–

Разве в ваши обязанности входит заниматься моим воспитанием?

– Не пререкайся со мной, поняла? Я тебе не мама.

– И слава Богу, - вырвалось у меня.
– Сами себе противоречите.

– Пошла отсюда!
– взорвалась она.
– Совсем совесть потеряла! Соплячка такая будет мне тут ещё хамить!

С психом смяв документ, который так и не успела заполнить, я схватила сумку и быстрыми шагами вылетела с кафедры. Бесило буквально всё: и это слепящее солнце, и однообразные, приевшиеся до тошноты улицы, и люди, с любопытством друг друга разглядывавшие. Я шла и думала: "Зачем мне всё это нужно?!". Стоит ли псевдодиплом из этой шараги затраты сил, времени, денег? Знаний нам не дали никаких, прочитать лекцию из учебника или распечатать тему из интернета я могу тоже. Условий для нормального обучения не было создано ни моральных, ни материальных. С середины осени и до лета мы сидели в аудиториях, не снимая от холода курток. Сидели, тряслись, но строчили под диктовку очередную никому не нужную информацию. Зачем? Чтоб впоследствии выслушать обвинения? Я перестала понимать, с какой целью пришла в этот вуз. Да, за дипломом. За дипломом социолога. Не абсурдно ли? Антисоциальный человек собирается получить диплом социолога. Что за бред? Что за маразм? Кому нужен этот диплом? Мне? Нет, я в нём не нуждалась. Маме? Разве что ей.

В голове не укладывалось, как заведение, при входе в которое уже почти год как висел цветастый плакат: "С Днём рождения любимый город" (дословно, дознаково, я бы сказала), может именовать себя институтом. Местом, куда люди формально шли за получением знаний, за высшим образованием. О каком высшем образовании речь? Не хочу сказать, что меня настолько задели слова секретутки и Григорьевны. Это всё, разумеется, тронуло, но я вдруг проснулась, разула глаза, посмотрела на всю эту фикцию, фарс глазами объективности. Понятия не имела, сколько мне суждено прожить в мире, но убить впустую три года жизни, какой бы она ни была, в этом гнилом, безликом изнутри и снаружи месте, образно напоминающем институт, - последнее, чего я желала. С самого начала прекрасно осознавала, что никогда не стану работать социологом, не моё это. Зачем нужно было начинать - не знаю. Глупая. Просто глупая и всё.

Сидела в непримечательном старом парке с полусломанными скамейками, смотрела по сторонам, не понимая, куда несла меня жизнь. Если всё произошедшее за девятнадцать лет текло по чьему-то сценарию, то чего ждать дальше? Какого поворота? Какого сюрприза? Напряжение набирало обороты, всё куда-то летело, стремительно летело, двигалось к какой-то решительной точке, к какой же конкретно - непонятно. Может, всему виной являлась я сама? Ухватилась бы за хвост судьбы и раскрутила его так, как нужно. Или слилась с происходящим, поддалась обстоятельствам. Какой смысл идти против системы? Даже мысленно? Какой смысл искать эту чёртовую, образную справедливость? Нет её. В который раз убеждалась в этом. Несправедливость шла со мной с рождения, сам факт моего прихода в мир не подчинялся этой самой справедливости. Что тогда всё это?

Очевидно, скажи я маме о том, что собираюсь забрать документы из инстиута, сразу же выкупаюсь в её непонимании, обиде, обвинениях в безрассудстве, в безответственности, неблагодарности. Как так? Уйти после целого года обучения? Свернуть с прямого пути на обочину? Мама придёт в ярость, я знала. Равно как и то, что простить она мне этого не сможет ни при каких условиях, обстоятельствах. Деньги-то были заплачены. Да, мне было жаль потраченных средств, но ещё более было жаль

той суммы, которую предстояло выкинуть в пустоту за это НЕДОобучение, останься я в институте до последнего. Нет, нужно было решаться. Нужно было брать жизнь в руки, думать, чего я действительно хочу и как к этому прийти. Я устала подчиняться обстоятельствам, которые ничего хорошего не обещали. Продолжи я и дальше барахтаться в них, то просто-напросто утону - это осознавала отчётливо.

С этими нерадужными мыслями я до вечера в компании "Radiohead" в наушниках бродила по городу, смотрела на людей, к которым не питала симпатии, искала ответы. Подсказки. Прошёл ровно год с момента смерти отца. Ровно год с момента окончания школы. То было второе лето, в котором я чувствовала себя чужой. И физически, и духовно. Я вообще никогда не питала слабости и страсти к летнему сезону. Не любила палящее солнце, потные ладони, девочек в суперкоротких шортах, шумные ночные компании в парках, обгорелые спины, красные носы, потные подмышки. В этом плане осень была мне ближе, в ней я сливалась с обстановкой. Лето же выжигало. Может, все проблемы, что сваливались на меня с его приходом, случались из-за взаимной нелюбви?

Добравшись до общаги, я сразу переоделась из прилипших к телу голубых джинсов и белой футболки в домашнее и сквозь голоса соседей, плача ребёнка и звуков лившегося из кухни надоевшего шансона направилась в душ. Душ был отвратительным: потолок обваливался, стены крошились и ко всему этому были покрыты слоем липкой грязи и чужих волос, из лунки несло дерьмом - вряд ли кто-то по доброй воле стал бы мыться в таких условиях, но деваться было некуда. Я привыкала. Тот факт, что до меня под этим самым душом уже кто-то мылся, брился и совершал свои личные дела, не особо смущал. Не особо вызывал отвращение. Людям нужно как-то выживать, и понятно, что ни у кого не возникнет желания драить этот пол, стены, прочищать забившуюся клочьями волос решетчатую лунку. Отчим думал, испугаюсь, прибегу домой плакаться, проситься обратно, ан нет. Не испугалась и не побежала. Весь этот общажный срач, антикомфорт устраивали куда больше, нежели жизнь с ним в пределах одной квартиры. Я не собиралась обратно. Точно не тогда, когда ощутила, каково это - существовать отдельно от него.

Часам к восьми позвонила мама. Стала спрашивать о том, как прошёл день, как дела, как экзамен. Скрывать было бесполезно, я выпалила всё так, как есть. Рассказала о недостающих баллах, о не самой приятной дискуссии с Ольгой Григорьевной, о конфликте с секретаршей. Мама, как и следовало ожидать, тут же бросилась в панику.

– И что?
– тараторила она с волнением в трубку.
– Ты так и не сдала?

– Нет. Что я поделаю, если меня не допустили?
– без сил пролепетала я, с намотанным на голове полотенцем глядя в окно.

– Надо было постараться найти общий язык с преподавателем, а не припираться. Сама себе наделала проблем. Когда теперь пересдача?

– Официально осенью, но это уже не имеет значения.

– Как это не имеет? Тебя же не отчислят?

– Мам, я решила сама уйти. Завтра пойду в деканат, напишу заявление об уходе. Я не могу так больше.

– Что значит "решила уйти"?!
– взорвалась мама.
– Собралась бросить учёбу?

– Если это ещё можно было бы назвать учёбой.

– Неважно. Ты хочешь отчислиться?

– Да, хочу, мам. Я не вижу смысла гнить в этом недовузе. Надоело это пофигительское отношение преподавателей, надоело ощущать себя ущербной, надоело тупо просиживать время, которое можно было пустить на что-то действительно нужное, что-то полезное. Ради чего? Ради корки, которая потом будет стоять в серванте? Кому нужен этот чёртов диплом?

– Как это "кому?"? А ничего, что я из кожи лезла, чтоб оплатить год твоего "просиживания"? Для тебя это ничего не значит? Не ты работала, не ты тащила на себе семью, работу, не ты возвращалась домой без задних ног от усталости. Ты ни разу не попыталась войти в моё положение, а теперь говоришь, что хочешь уйти?