23 минуты мая
Шрифт:
Аленка недовольно бурчит, что Лебедев мог постараться получше и найти для меня местечко в своей компании, но я думаю, он сделал более чем достаточно. Да, Константин Михайлович очень благодарен нашей маме, но он совершенно не обязан выворачиваться наизнанку ради меня.
— Лель, хватит гнать на Лебедева, — поднимаюсь из-за стола, собирая чашки из-под кофе, — он мог просто отказать и никому не звонить. Но он помог, и завтра я выхожу на работу, — домыв последнюю чашку, я поворачиваюсь к сестре. — Лель, а может погулять
Сестра будто ждала чего-то подобного. Подскакивает как пружина и бежит к массивному холодильнику.
— Ты пока иди Масика переодень…
— Максима.
— … а я перекус приготовлю, — не обращая никакого внимания на меня и мою поправку тараторит Алена.
Махнув рукой на попытку переучить сестру, иду в комнату сына. Да у Павловых огромная двухуровневая квартира и в ней нашлись комнаты и для меня, и для Максима.
— Сынок, как насчет погулять в парке со мной и тетей Аленой?
Максим тут же подскакивает с пола, где играл до моего прихода, и бежит к шкафу. Я иду следом, чтобы достать штаны и футболку с верхних полок, помогаю переодеться, и мы спускаемся вниз к Алене.
***
В парке столько людей, что я ненадолго впадаю в ступор. В Сургуте такое скопление можно увидеть разве что в июле, но никак не в первых числах мая. Ступор проходит, и в душе поднимается необъяснимая волна ликования. Мне очень нравится безумная жизнь мегаполиса.
Сургут, конечно, большой город, но северяне белее размеренные, даже в какой-то степени заторможенные. А Москва как муравейник: кишит, двигается, живет.
Мне кажется, в эту секунду я осознаю, что я там, где всегда должна была быть. И не зря Алена все время звала меня к себе. Будто из старенькой «Лады» пересела сразу на «Феррари».
Максим с восторгом рассматривает окружение, впитывая в себя новое, тянет нас то в одну сторону, то в другую. Просит сладкую вату, и я покупаю. Потом наступает легкое затишье, мы набредаем на детскую площадку, где играют дети. Максим достает из моего рюкзака совок и ведерко и убегает в песочницу, а мы с Аленой наконец можем немного отдохнуть на одной из лавочек, расставленных по периметру.
— Тат, а ты понимаешь, что ты сейчас в одном городе с папашей нашего Маськи? — вдруг спрашивает Алена.
— Москва — не Хацапетовка. Вряд ли есть хоть крохотный шанс, что мы встретимся, — отвечаю беспечно и откусываю мороженое.
— Ну не знаю. Я же смогла найти его номер. А лучше бы не находила.
Леля удрученно склоняет голову, сосредотачивая взгляд на рожке, в сложенных на коленях руках.
— Лель, не вешай нос, — подбадриваю ее, — в том, что Влад оказался козлом, твоей вины нет.
— Ага, конечно. Если бы я не его не разыскала, ты бы не плакала. А тебе нервничать нельзя было.
— Не выплакалась бы тогда, рыдала бы позже. Ален, — беру ее за руку, — запомни раз и на всегда —
Сестра вздыхает и согласно кивает. Я замечаю, что вина все еще плещется в ее зеленых глазах, но уже не так отчетливо. Надеюсь, скоро она выкинет этот бред из головы.
— Я так рада, что вы с Максимом живете с нами. Крестник как глоток свежего воздуха для нас. А то мне кажется, что Димка начал отдаляться из-за моей неспособности родить.
— Твой муж любит тебя, — заверяю с полной уверенностью, — это видно невооруженным глазом. Но зная тебя, думаю, ты зациклилась на беременности, как на сложном юридическом деле.
— А как не зациклиться? — раздраженно говорит сестра. — Мы три года женаты. Первый год о детях даже не думали, а потом ни черта не получилось. Мне скоро тридцать. Я уже столько врачей обошла, что руки опускаются.
— Мой тебе совет — расслабься и получай удовольствие. Эмоциональное состояние очень важно. В ту ночь, когда я забеременела, я была безумно счастлива. Я отдавала всю себя — и тело, и душу.
Леля задумывается, разглядывая играющего Максима. И я тоже перевожу глаза на него.
Вокруг сына собрались другие дети, они что-то бурно обсуждают и смеются. От этого зрелища по сердцу расползается тепло, а на лице — улыбка.
— Несмотря на то, что Влад оказался тем еще тупорогим бабуином, он подарил нам такого красавчика. Чувствую, не одно девичье сердце разобьет, — подмигивает мне сестра.
Тут я с ней полностью согласна.
— В последний день перед закрытием садика на ремонт, воспитательница рассказала, что из-за Максимки две девочки подрались, — делюсь с сестрой, — не сильно, но парочку синяков и ссадин друг другу оставили.
— Толи еще будет, — с напускной скорбью вздыхает Алена.
***
С волнением и трепетом захожу в стеклянные двери офисного здания, где почти официально работаю.
Нагловатый охранник с бычьей шеей ощупывает меня слишком тщательно, заглядывая сальными глазками в скромный вырез белой блузки, и уходит выписать мне суточный пропуск. Подхожу поближе к будке, где он скрылся, и слышу недовольную речь его коллеги.
— Ты нахрен к ней полез, придурок? У нас распоряжение, что эта дамочка теперь здесь работает, достаточно было только в паспорт заглянуть. Тебе работа надоела?
— Отвянь, — огрызается бычья шея, — ты видел какая она сочная?
— Видел, и что? Надо руки распускать? А если она пожалуется?
— Я тебя умоляю.
— Не надо меня умолять, лучше заруби себе на носу. Я здесь работаю дольше и местом дорожу. А попадется в следующий раз какая-нибудь фемка? Ты представляешь, какой ор поднимется? Я с тобой за компанию охранять огурцы в «Пяторочку» не пойду, сдам начальнику со всеми потрохами.
Закончив, парень выхватывает у напарника мой пропуск и выходит из будки.