23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм
Шрифт:
КАПИТАЛИСТЫ И РАБОЧИЕ
Начиная с XVIII века, феодальный порядок, при котором люди рождались в определенном «сословии» и оставались в нем до конца жизни, подвергался жестокой критике со стороны либералов всей Европы. Либералы заявляли, что люди должны вознаграждаться по заслугам, а не по рождению (см. Тайну 20). Конечно, это были либералы образца XIX века, поэтому их взгляды либералы сегодняшние (меньше всех американские, которых в Европе назвали бы не либералами, а скорее, «левыми центристами») сочли бы неприемлемыми. Прежде всего, они выступали против демократии. Они считали, что дать право голоса беднякам (о женщинах и речи не было, поскольку им было отказано в полноценных мыслительных способностях) — это уничтожить капитализм. Откуда же такая
Либералы XIX века полагали, что «воздержание» — ключ к накоплению богатства и, тем самым, к экономическому развитию. Если люди хотят накопить богатство, то, пожав плоды своего труда, они должны воздерживаться от немедленного наслаждения ими, вместо этого вкладывая полученное в капитал. Согласно этому мировоззрению, бедные бедны потому, что им недостает силы воли для подобного воздержания. Следовательно, если дать бедным право голоса, они захотят максимально увеличить свое текущее потребление, а не инвестиции, обложив налогами богатых и растрачивая полученные средства. На время это может сделать бедных состоятельнее, но в будущем они станут беднее, поскольку будут сокращены инвестиции, а значит, снизится и экономический рост.
В своей политике, направленной против поддержки бедных, либералы идейно опирались на труды классических экономистов, самым талантливым среди которых был английский экономист XIX века Давид Рикардо. В отличие от сегодняшних либеральных экономистов, классические экономисты не рассматривали капиталистическую экономику как состоящую из индивидуумов. Они считали, что люди принадлежат к различным классам: капиталисты, рабочие и землевладельцы, и ведут себя по-разному, в зависимости от классовой принадлежности. Наиболее важным межклассовым различием в поведении считалось то, что капиталисты инвестируют все (практически) свои доходы, тогда как остальные классы — класс рабочих и класс землевладельцев — свои доходы потребляют. В отношении класса землевладельцев мнения разделились. Некоторые, как Рикардо, считали его потребительским классом, который мешает накоплению капитала, а другие, такие как Томас Мальтус, утверждали, что его потребление помогает классу капиталистов тем, что порождает дополнительный спрос на производимую им продукцию. Но в отношении рабочих царило согласие. Рабочие тратят все свои доходы, так что если они станут получать более высокую долю национального дохода, то инвестиции, а значит, и экономический рост, сократятся.
В этом пункте взгляды ревностных экономистов-рыночников, таких как Рикардо, смыкались со взглядами ультралевых коммунистов, подобных Преображенскому. Несмотря на очевидные внешние различия, и тот, и другой считали: чтобы в будущем привести к максимальному экономическому росту, тот излишек, который возможно направить в инвестиции, должен быть сконцентрирован в руках инвестора; причем для первого этим инвестором был класс капиталистов, а для второго — планирующий орган. В конечном счете, это и имеют в виду люди, когда говорят, что «сперва надо создать богатство, и только потом его можно перераспределять».
ПОЛИТИКА В ИНТЕРЕСАХ БОГАТЫХ. ПАДЕНИЕ И ВЗЛЕТ
Между концом XIX и началом XX веков оправдались худшие страхи либералов, и большинство стран Европы и так называемые «отростки Запада» (США, Канада, Австралия и Новая Зеландия) предоставили право голоса беднякам (естественно, только мужского пола). Однако столь пугавшего их чрезмерно высокого налогообложения богатых и последующего разрушения капитализма не случилось. В течение нескольких десятилетий, которые последовали за введением права голоса для всего мужского населения, налогообложение богатых и расходы на социальные нужды увеличились ненамного. Так что бедняки, как оказалось, вовсе не настолько нетерпеливы.
Более того, когда всерьез начали вводить страшившие всех высокие налоги на богатых, капитализм это не уничтожило. Он даже укрепился. По окончании Второй мировой войны в большинстве богатых капиталистических стран наблюдался стремительный рост прогрессивного налогообложения и расходов на социальное обеспечение. Несмотря на это обстоятельство (или даже отчасти по этой причине — см. Тайну 21), между 1950 и 1973 годами были достигнуты самые высокие за всю историю этих стран темпы роста — а сам этот период стал известен как «золотой век капитализма». До этого времени доход на душу населения в богатых капиталистических странах вырастал на 1–1,5% в год. В период же «золотого века» он вырос
Когда с середины 1970-х годов рост в экономике богатых капиталистических стран замедлился, экономисты-рыночники стряхнули пыль с риторики XIX века и сумели убедить всех остальных, что причиной спада стало сокращение той доли дохода, что шла инвестирующему классу.
С 1980-х годов почти все это время во главе многих, хотя и не всех из этих стран стояли правительства, поддерживающие вертикальное перераспределение доходов снизу вверх. Даже некоторые так называемые «партии левого крыла», такие как лейбористская в Великобритании при Тони Блэре и демократическая в США при Билле Клинтоне, в открытую пропагандировали эту стратегию — кульминация пришлась на 1996 год, когда Билл Клинтон представил свою реформу системы социального обеспечения, объявив, что желает «положить конец социальному обеспечению в том виде, каким мы его знаем».
На деле урезание «государства всеобщего благосостояния» оказалось делом потруднее, чем изначально предполагалось (см. Тайну 21). Тем не менее, повышение расходов на социальные пособия и выплаты сдерживалось, несмотря на то, что структурные изменения, связанные со старением населения, вызвали рост потребности в пенсиях, в пособиях по инвалидности, в дополнительном финансировании услуг здравоохранения и других статей расходов для престарелых граждан.
Немаловажно, что в большинстве стран также было предпринято немало шагов, которые в итоге свелись к перераспределению национального дохода от бедных к богатым. Произошло сокращение налогов для богатых — были снижены верхние значения ставки подоходного налога. Финансовая дерегуляция открыла огромные возможности для спекулятивных доходов, а также для астрономических выплат топ-менеджерам и финансистам (см. Тайны 14 и 22). Дерегуляция в других сферах экономики также позволила компаниям получать большие прибыли, не в последнюю очередь благодаря расширению возможностей для использования своего монопольного положения, для загрязнения окружающей среды и упрощения увольнения сотрудников. Еще большая либерализация торговли и возросший объем иностранных инвестиций — или по крайней мере, угроза их роста — также стали оказывать давление на зарплаты в сторону их снижения.
В результате в самых богатых странах возросло неравенство доходов. Например, согласно докладу МОТ (Международной организации труда) «Рынок труда — 2008», из двадцати стран с развитой экономикой, для которых имелись данные, неравномерность распределения доходов в 1990–2000 годах выросла в 16 странах, а среди оставшихся четырех только в Швейцарии наблюдалось существенное снижение этого показателя [7] . За указанный период неравенство доходов в США, и без того намного более высокое, чем во всех остальных богатых странах мира, достигло уровня, сравнимого с показателем ряда латиноамериканских стран, таких как Уругвай и Венесуэла. Относительный рост неравенства доходов также был высок в Финляндии, Швеции и Бельгии, но это страны, где ранее степень неравенства была очень невелика — в случае Финляндии, пожалуй, даже слишком низка: распределение доходов там было еще более равномерным, чем во многих бывших социалистических странах.
7
Шестнадцать стран, где неравенство возросло (в порядке уменьшения неравенства доходов на 2000 г.): США, Южная Корея, Великобритания, Израиль, Испания, Италия, Нидерланды, Япония, Австралия, Канада, Швеция, Норвегия, Бельгия, Финляндия, Люксембург и Австрия. Четыре страны, где неравенство доходов уменьшилось: Германия, Швейцария, Франция и Дания.
По мнению Института экономической политики (НЭП), левоцентристского аналитического центра в Вашингтоне, с 1979 по 2006 годы (последний год, по которому имеются данные), из тех, кто получает в США зарплату, верхний 1% более чем вдвое увеличил свою долю в национальном доходе — с 10% до 22,9%. Верхняя 0,1% показала еще лучший результат, увеличив свою долю более чем в три раза, с 3,5% в 1979 году до 11,6% в 2006-м{31}. Произошедшее объясняется, главным образом, астрономическим повышением по всей стране зарплат управленцев, неоправданность которого становится все более очевидной после финансового кризиса 2008 года (см. Тайну 14).