365 сказок
Шрифт:
— Но можно ли её открыть без ключа? — он заволновался. — Мне так это нужно!
Тем временем я коснулся чуть тёплого на ощупь деревянного дверного полотна. Реальность, лежащая за этой дверью, звенела и звала. Я повернул ручку, и та на удивление легко подалась. Ещё секунда, и я медленно открыл дверь, а художник позади меня изумлённо замолчал.
Мир за порогом действительно был похож на картину, и в то же время он был живым, настоящим и полным. Я оглянулся на художника.
— Прогуляемся?
— А разве можно?
— Конечно,
И тогда он радостно согласился.
Стоило нам выйти на цветущую лужайку, как дверь превратилась в арку, оплетённую розами. За аркой не просматривалась мастерская.
— Мы же сможем пройти назад? — усомнился художник, испугавшись метаморфозы.
— Обязательно, только не отсюда, — усмехнулся я. — Ну что, где ваш пейзаж?
— Немного подальше, — и теперь он уверенно зашагал мимо пышных кустов и скромной беседки.
Вместе мы подошли к садовой калитке, за которой действительно открывался тот самый ландшафт. Художник замер, словно впитывая красоту и свежесть, а я любовался тихо, чтобы ни в коем случае не помешать ему.
В траве у моих ног что-то блеснуло. Я склонился и рассмотрел маленький ключик, и, конечно, поднял его, пряча улыбку. Вот значит, где он потерялся.
— Теперь я, несомненно, закончу, — развернулся ко мне художник. — Но как попасть назад?
— Это просто, — я протянул ему ладонь. — Тут недалеко.
Мы двинулись по едва заметной тропе, и я заметил, с каким любопытством, с какой жаждой художник смотрит вокруг.
Вскоре мы оказались в небольшом саду и прошли мимо цветущих роз, затем повернули к пруду и обошли его по краю, а потом поднялись по лестнице, вырубленной прямо в теле холма. Наконец перед нами раскинулась зелёная лужайка, в центре которой и высилась дверь.
Художник тоже увидел её.
— Как у вас это получается? — восторженно спросил он.
— Я ведь Странник, — и больше мне нечего было ответить.
Первым переступил порог художник, ему не терпелось продолжить работу над картиной. И только он подошёл к холсту, как сразу забыл обо мне, настолько переключившись, что я едва не ощутил, как меня стирают из этой реальности.
Усмехнувшись, я оставил маленький ключ на полке стеллажа, а сам шагнул сквозь нарисованную дверь, но там уже лежал совсем другой мир.
***
Сколько дней прошло?.. В разных мирах время всё равно течёт непохоже. Я оказался в городе, где было столько музеев и выставок, что обойти их все было бы невозможно. Однако я выбрал одну и бродил от картины к картине, любуясь пейзажами и натюрмортами, которые то казались абстрактными, то обретали ясность. Посетителей тут почти не было, никто не мешал мне подолгу рассматривать картины, отходить на несколько шагов или приближаться почти вплотную, чтобы уловить тот самый момент, то самое раскрытие, что закладывал художник.
Зал за залом, я проходил, очарованный искусством, приглушённым светом и образами, сменяющими друг друга на полотнах, пока вдруг не заметил
Поначалу он не обратил на меня внимания, и я добрался до того самого пейзажа, с которого началось наше знакомство. На стене он смотрелся будто окно в иную реальность. Такого совершенства я встретить не ожидал, а потому замер, не сводя глаз.
— Вы! — вдруг он узнал меня.
— Картина определённо удалась, — сказал я ответ на этот возглас. — Да и другие прекрасны.
— Потому что вы нашли ключ, — он подошёл и встал рядом со мной. — Но никто… как будто не видит.
— Не торопите их, сначала они должны научиться смотреть не только глазами, но и сердцем, — успокоил я его.
Художник хотел возразить, но замолчал, точно признав мою правоту. Мы долго ещё стояли рядом.
— Давайте я покажу вам совсем новую, — вдруг встрепенулся он.
Я кивнул, и мы прошли чуть дальше. На стене… была дверь. Открытая дверь, за край которой цеплялась трава и цветы, за порогом же сияло небо и море накатывало на побережье. Всё дышало покоем, но обещало и приключения. Нужно было только пройти.
— Картина для странников, — улыбнулся я.
— Разве в неё можно… — он удивлённо коснулся холста. — Нет же.
— Можно, — я подал ему руку. — Провести?
И он не устоял, мы по очереди шагнули прямо в холст и вместе остановились на влажном песке. Морской ветер, одуряюще пахнущий водорослями, солью, рассветом огладил нам лица.
— Тут прекрасно, — выдохнул художник.
— Так, как вы написали. Это же ваш мир, — похлопал я его по плечу. — Именно ваш.
Мы неспешно побрели по полосе прибоя. Художник уже создавал внутри себя новую картину, почти забыв о выставке, где остались ждать странников иные пути.
========== 106. Чашка брусничного чая ==========
Проснулся я от невнятного бормотания, и первой мыслью было — когда же я вообще успел заснуть. Казалось бы, только устроился в кабинете перед рабочим столом. И ведь на самом деле я не был склонен к тому, чтобы вот так внезапно отключиться и забыться дремотой.
Бормотание звучало где-то неподалёку, но в кабинете никого не было, я прислушался, чтобы разобрать хоть слово, голос казался мне смутно знакомым. Пришлось действительно затаить дыхание, чтобы услышать:
— Как же это, пожалуй, неприятно — прийти в неурочный час, как нехорошо, как даже… гадко. Вот точно, самое подходящее слово для того, кто подошёл не вовремя, — раздался чуть скрипучий смех. — Да-да, подходящее для подошедшего, как смешно…
Я резко поднялся из-за стола. У меня не осталось сомнений, кем был мой гость, и в то же время, как и прежде, я ничуть не помнил его имени или лица. Но манера речи, странный смех — это определяло его куда лучше текучих телесных форм. В этом, похоже, и содержалась его суть.