365 сказок
Шрифт:
Померкло солнце — туча наконец-то добралась до него, откусила кусочек, распробовав, а потом и сожрала целиком, отчего в её разросшемся брюхе появились жёлтые блики.
Она наползала неспешно, но всё же быстрее, чем раньше, и вот уже закрыла почти всё небо собой. Птицы примолкли, а ветер проснулся. И с первым же порывом донёсся глухой отдалённый рокот. Гроза пробудилась внутри сизой своей крепости.
Когда ударила первая молния, я закрыл глаза. Мне и без того было видно, куда наступать. Стараясь не сбиться с шага, я сделал несколько первых движений, ещё робких, ещё несовершенных.
Капли коснулись кожи, побежали вниз, одна за другой. Дождь начинался несмело, редко ударял по листьям и травам, но всё же разошёлся, внезапно застучав дробью, задавая мне быстрый, почти невозможный ритм.
Снова сорвался грозовой раскат, и с ним вместе помчался я, полетел по кругу, чувствуя и себя, и собственное тело, и дождь слитыми в едином порыве. Волосы мои сразу промокли и теперь били по плечам, я не открывал глаз, но знал и чувствовал, как смотрит на меня гроза.
Молнии били так близко, гром грохотал, не умолкая, и наш танец был сплетением жизни и смерти. Я слышал сквозь шум ливня, что дерево рядом со мной загорелось. Потянуло терпким дымом, горечью, но эта шутка грозы не могла ни напугать меня, ни сбить с шага. Круг за кругом проходил я у самого портала, чтобы гроза разошлась сильнее, лучше напитала землю, отдала всю себя майскому миру.
Я промок насквозь, моя кожа прониклась водой настолько, что я и сам стал дождём, и каплями, и даже смеющейся грозой. Это мои молнии ласкали землю и взрывали облака, это мои струи бежали ручьями по склонам холмов, увлекая с собой сухие травинки и мусор, это мой смех разносился громом по небосводу.
Это всё был я.
И это всё был не я.
Возможно, я даже потерял себя в этом торжестве стихий.
***
В себя я пришёл много позже.
Я лежал на сырой траве, и мне всё равно не было холодно. Надо мной шелестела влажная крона дуба, сквозь неё проглядывали бело-синие клочки неба. Облака почти разошлись, от тучи, что громадиной нависала над холмами, не осталось никакого следа.
Наверное, я бы не двигался ещё долго, если бы не голос, что окликнул меня, вырывая из размышлений:
— Странник?
Мне пришлось сесть и обернуться. Я не знаю этой девушки, никогда прежде не видел её, но она, очевидно, прекрасно знала, кто я сам.
— Да? — уточнил я, не зная, что же тогда ей ответить.
— Мне обещали, что здесь я найду дверь, но тут — только ты, — она качнула головой.
Я видел, что она шла сюда сквозь ливень, опасаясь грозы и ветра. Её платье промокло, волосы висели влажными прядками, даже глаза, казалось, набрали чрезмерно воды, так и блестели переполненными омутами.
— Здесь дверь, — подтвердил я, кивнув в сторону врат. — И если ты можешь проходить через границы миров, то она откроется прямо перед тобой. Но если же нет, то тут и нет никакой двери.
— Я не знаю, — пожала она плечами. — Я только всегда искала дверь.
— Не понимая, зачем она тебе?
— Да.
— Не понимая, что ждёт за ней?
— Да.
И это только казалось странным. Я улыбнулся и наконец-то поднялся.
— Тогда иди, и дверь откроется.
— Это звучит, как в сказке.
— Ты и так в сказке, — я поправил
Недоверчиво и несмело она подвинулась вперёд. Недолго постояла напротив меня, словно стремясь разглядеть очертания врат, которые мне были видны отчётливо, а ей, очевидно, совсем не были знакомы.
И всё же её хватило решимости сделать следующий шаг.
Протянув ладонь, она коснулась незримого дверного полотна и замерла в удивлении, потом толкнула створку, и между двумя стройными молодыми дубами открылся прорехой вид иного мира, совсем не такой реальности. Там манило синевой море, пахло лавандой…
Я знал, что на самом деле она, эта только начинающая путь девушка, выходит на перекрёсток, но для неё и он был уже совершенно иным.
Она переступила порог, двери тут же захлопнулись.
Во мне уснула, утихомирившись, майская гроза, двери были распечатаны и ждали иных путников, как всегда в тёплые дни. Перед зимними холодами я должен буду прийти сюда, чтобы босым танцевать с северным ветром, снежной бурей и холодом. И снова будут запечатаны врата. Но сегодня я открыл их как должно.
Закатное солнце вызолотило дубраву, капли дождя, ещё непросохшие с его окончания, играли всеми цветами радуги, искрились, как лучшие драгоценные камни. Я был согласен простоять тут ещё долго-долго, чтобы налюбоваться всласть этой красотой, но собрал свои вещи и босиком пошёл через холмы к дому.
Травы встали уже высоко, одуряюще пахло цветущими кустарниками, и мне хотелось унести это внутри себя, в сердце, оттого я шёл медленно и улыбался каждому шагу. Всё же, сколько бы миров ни притягивало мой взор, сколько бы их я ни прошёл, какие бы ни увидел, а в холмах навсегда осталось моё сердце.
Оттого именно мне и следовало открывать и закрывать врата, через которые проходили странники, только начинающие свой путь.
Когда-нибудь мне будет суждено закончить свой путь именно с их помощью…
========== 133. Сказки — миры ==========
Сказки и миры, миры и сказки…
Небо было синим, а трава — изумрудной, песок — золотым, а камень дороги пепельно-серым. Мир казался ярким, но на самом деле…
Называя каждую краску, я словно призывал её к жизни, на самом деле эта реальность была совершенно бесцветной. Каждый тон, каждый полутон, каждая тень её вырисовывались, лишь когда раздавался звук голоса.
Лиловое облако, розоватый отблеск, красно-алый закат, зеленовато-бурый подлесок, тёмные ели на своде небес.
Мир-раскраска.
Остановившись на кирпично-красной крыше, я прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Не нужна была дверь, зелёная дверь с шелушащейся краской, чтобы уйти отсюда куда-нибудь ещё.
***
Сказки и миры, миры и сказки.
Скалы, горные вершины, затянутые мглой накатывающего вечера, угрюмый лес внизу, пронзительный ветер. Недружелюбная реальность.
Я осмотрелся и обнаружил тропинку, она повела меня кромкой ущелья, но вскоре спуталась и затихла, оставшись на пятачке между скальных выступов, напоминающих обломанные клыки. Воздух пах подступающим дождём, над моей головой клубились тучи, и пора было уходить, но двери поблизости не находилось.