365 сказок
Шрифт:
Остановившись на крыльце, я вдруг понял, зачем всё это было. Если когда-нибудь мне будет суждено выбрать мир, в котором я окончательно пропаду, растворюсь, обратившись лишь капелькой, лишь вздохом ветра, то в этом мире обязательно будет океан. Им я и стану. Что может быть лучше для путника?
========== 130. Сэй ==========
Горел костёр, и снова собрались путники. Я сидел чуть в стороне, голоса доносились приглушённо, иногда кто-то трогал струны гитары — совсем недолго, будто лишь пробовал, а песня всё не приходила.
Наверное, я почти
***
У неё было жёсткое сердце, стальной взгляд, крепкий хребет. Если уж она вцеплялась во что-то, не было возможности отобрать, если она желала чего-то, то обязательно достигала.
Её волосы рано выбелили ветра, а кожа оставалась гладкой и нежной на вид… но не на ощупь, потому что едва прикоснёшься, как можно было понять — лицо её будто выточено из мрамора.
Её руки и пальцы никому не уступили бы в ловкости, тело никому не уступило бы в силе. И всё, чем она была, казалось людям ледяным штормом, холодной и расчётливой бурей.
Её звали горной ведьмой, нарекали воином без совести, проклинали и звали богов, чтобы погубить её, но себя она нарекла Сэй, и так и жила с этим именем у истоков ледяной горной реки в хижине, что выстроила сама, ни у кого не попросив помощи.
Одиночество совсем не тяготило её. Охота, тёмные искусства, магия скалистых вершин — всего этого ей хватало, чтобы чувствовать себя сильной и радостной. Зачем ей были люди, посвятившие себя скучному возделыванию всё быстрее беднеющих полей? Зачем ей были их мелкие дрязги, когда никто из них не умел говорить с душой гор?
Лишь изредка, когда сквозь лежавшую ниже по течению реки проносился всадник, воин, служивший чести, она задумчиво смотрела на дорогу. Казалось, что в этой жизни было что-то важное. Но, конечно, всадники уезжали прочь, не оглядываясь, а жить приходилось сию секунду.
Иногда она теряла счёт годам. Красота её — дикая и неправильная по меркам людей из селения — не меркла с возрастом, сила не уменьшалась. Стоило ли отмечать каждый отрезок от краткого леса до холодной зимы?
Чудилось ей, что так всё и будет продолжаться, но она находила в этом особую прелесть, ей нравилось, как устоялся ход вещей. В каждом дне она была уверена, и сердце её только сильнее обрастало камнем.
Над скалами разлилось предчувствие зимы, ещё холоднее стала вода в реке, припорошились снегом камни, облетел лес, и только ели упрямо зеленели сквозь серебро инея. Сэй вышла на каменный уступ оглядеть свои владения и заметила, что неподалёку от деревни, там, где дороге приходится огибать утёс, отчего она очень близко подходит к лесу, замер вороной конь. Он склонял голову к лежавшему человеку, пронзительно ржал, не желая покидать его, и Сэй сощурилась, пытаясь понять, что же там произошло.
Она знала короткий путь, более того — ветра снесли бы её в считанные минуты.
Она подошла к вороному, испуганно прянувшему в сторону, и присела рядом с мужчиной. Тот был ещё жив, но в боку его торчал обломок стрелы, а кровь так пропитала одежду, что та встала колом.
Сэй коснулась холодными пальцами лба, и мужчина открыл глаза, с трудом сфокусировавшись на ней.
— Кто ты? — спросил он.
— Сэй. А ты?
— Зови меня Арт, — он закашлялся. — Похоже, я умираю.
Сэй задумчиво посмотрела на него. Прежде ей не приходилось спорить со смертью, и в этот раз она чувствовала возможность пересечь новый рубеж, найти в себе ещё больше силы. Судьба Арта ничуть её не волновала. Но смерть — могущественная соперница, которую нельзя победить, однако каждый день отсрочки её победы уже выигрыш.
— Нет, — сказала Сэй наконец. — Все умирают, но твоё время пока не пришло.
Она подхватила его на руки и перенесла в свою хижину, где уложила на волчьи шкуры. Всю ночь она готовила отвар, а затем легко извлекла стрелу, заговорив магией наконечник, и зашила суровой ниткой края раны.
Арт страдал от боли, лицо его было белым, как полотно, но он сжимал зубы и ни единого стона не сорвалось с его губ. Сэй словно и не замечала его силы, хоть на самом деле видела и учитывала всё.
Уже на третий день её умения и магия вырвали для Арта годы и годы жизни, смерть отступила, только выла в ущельях зимними ветрами да засыпала хижину снегопадом. Пришла зима.
— Некуда тебе идти, — сказала как-то Сэй, поставив перед Артом чашу с бульоном. — Конь укрыт в сарае, но ему не пройти через снега, лёгшие на тракт. Можешь спуститься в деревню, но там вряд ли будут рады путнику, что пришёл от меня.
— Мой путь лежит прочь от этих скал, — отозвался Арт. — Вот только там меня никто не ждёт. Стоит ли торопиться?
— Тебе решать, — она поднялась и отошла. — Люди торопливы.
— Но не ты.
— А разве я человек?..
Арт не нашёл, что сказать. Он не был мальчишкой и видел, что в действиях Сэй не скрывается ни милосердия, ни сострадания. Холодная и расчётливая, она спасла его по своим причинам, ему неведомым. Не искал он и её любви, но не мог не восхищаться.
Красота, сила и мудрость — всегда он мечтал увидеть, как в женщине расцветёт сплетение этих потоков, а увидев наконец, понял, что странствие его не имеет больше смысла.
— Кто ранил тебя? — спросила Сэй. — У тебя есть враги?
— Враг, — Арт покачал головой. — Быть может, есть, но я не остался в долгу, он унёс и мою стрелу в собственном теле. Попалась ли ему такая же, как ты?
— Таких, как я, здесь больше нет.
— Значит, он мёртв, — Арт поднялся, пусть и с трудом, и подошёл к единственному окну в хижине. — В снегах и скалах ему нет жизни. Если никто не помог, то сгинул он бесследно.
— Или добрался до деревни, — Сэй улыбнулась. — Это дело для охотника.