365 сказок
Шрифт:
— Вам не понять, — говорил он на обидные слова. — Она — сестра. Самый родной человек.
Он не знал, как сестра была за это благодарна.
***
Теперь она замирала не чаще раза в месяц и ничего, совсем ничего не говорила, и он терпеливо ждал, ничего не спрашивая. Этот ритуал будто бы связывал её нынешнюю с той малюткой, и это было отчего-то ужасно важно.
***
Ему исполнилось шестнадцать буквально вчера. Он ещё примеривался к этому возрасту, искал его внутри себя, бесконечно спрашивая,
Они брели вместе по парку, был май, и в школу совсем не хотелось.
Ветер метался по кронам, но она не останавливалась, не открывала ему доверчиво спину, не жмурилась смешно, и брат чувствовал, что это тоже часть взросления, взрослого мира, который внезапно утратил всю привлекательность, что имел буквально вчера.
— Эй, — позвал он.
— Что? — сестра глянула на него искоса, грустная и странная, ещё более странная, чем обычно.
— Подождём ветер?
— Он не придёт, — пожала она плечами.
Брат видел, она что-то знает, какую-то истину, которая непостижима ему, хоть он старше на целых три года. Она чувствует то, чего ему не почуять никогда, чего не понять, не коснуться. Как обидно! Почему вдруг ей это доступно?
— Подождём! — упрямо сказал он.
— Не здесь, — ухватив его за руку, сестра потащила его за кустарник, к площадке, которую они нашли давным-давно. Там всегда стояла вросшая в землю старая покосившаяся скамейка.
Сестра сбросила рюкзак на неё и строго взглянула ему в глаза.
— Если ты смеёшься…
— Ни капли.
— Ладно, — она раскинула руки и закрыла глаза. — Ветер, где ты?
Ветра не было, не было даже в кронах. Он то ли спал, то испугался и убежал. А может, мстил им обоим за то, что они столько раз пренебрегли игрой.
— Ветер, — прошептала она. И тогда брат решил встать рядом и тоже зажмурился.
Пусть.
Можно представить, что он ещё капельку ребёнок и играет в «понарошку». Что он на самом деле не в парке, а…
Но тут налетел ветер. Забежал со спины, толкнулся.
— Не открывай глаза! — сказала сестра. — Не открывай ни за что. Пока он не стихнет.
Ей было тринадцать, ей ещё было легко не открывать, верить, ждать…
Он смотрел внутрь себя и видел взрослость, удивлялся ей. Откуда она пришла в него и зачем? Не обжилась ещё, но уже таится внутри.
И тут последний порыв коснулся плеча и исчез.
— Теперь можно, — разрешила сестра.
Он открыл глаза.
Она вся дрожала, так сильно, что он заметил и со своего места. Нахмурившись, он шагнул к ней, но сестра быстро развернулась и выдохнула.
За их спинами трепетала листьями ветка каштана. Обломилась, наверное, и теперь лежала в траве, никому не нужная —
Сестра наклонилась к ней.
— Ключ, — произнесла она медленно.
— Ключ? — повторил брат, но она ничего не ответила, а только подняла ветку и пошла вперёд, ни о чём не думая.
Он глянул на два рюкзака, сиротливо прижавшиеся друг к другу на скамейке, но не стал подбирать их. Чёрт с ними! Он поспешил за сестрой, которая с каждым шагом словно становилась всё меньше.
Может, и он сам становился меньше, когда бежал за ней.
Отчего-то не получалось догнать. Да ещё и ветер, такой сильный ветер бил прямо в грудь, точно не хотел пустить его дальше.
Разозлившись, брат рванулся сильнее.
— Там моя сестра!
И тогда ветер пропустил его. Догнав, брат схватил её за руку.
— Ты всё же смог, — удивилась она и ускорила шаг.
Парк давно должен был кончиться, окольцеваться оградой, прерваться, выпустить их в клубок спутанных между собой улиц. Но нет, ничего такого. Они шли под деревьями, под клёнами, каштанами и дубами, шли и шли, а ветер скакал по ветвям вслед за ними.
Ветка в руках сестры всё уменьшалась, пока действительно не стала ключом, странным ключом, с бородкой в форме листа каштана. Что такого можно им открыть?
Но сестра знала, это знание сияло в её глазах, и он снова ощутил себя непривычно, почти обидно. Он же старше на целых три года, откуда же она столько знает! Почему!
— Перестань, — одёрнула его сестра. — Это неуместно. У всех своё предназначение.
Разве она всегда была такой?
— Всегда, — она всё же повернула к нему голову. — Вот наша дверь, видишь?
Он не видел, но хотел верить, что дверь есть, по-настоящему есть. А даже если её нет, то он последний раз сыграет, последний раз представит, что дверь понарошку.
Сестра сощурилась, но кивнула:
— Так пойдёт.
Сделала шаг вперёд и вставила ключ в воздух. Прямо в воздух. В спину ветру.
И дверь появилась, создалась вокруг, сплелась из света и листвы.
Он увидел.
Сестра повернула ключ трижды и глянула на него вопросительно:
— Дёрни ручку, мне не хватит сил.
Почувствовав себя нужным важным, старшим, он потянул дверь на себя, и та послушно открылась, очень мягко, точно только того и ждала.
В проёме, стоявшем без стен, не принадлежавшем никакому миру и всем мирам, лился свет, совсем летний, яркий и тёплый. Сестра шагнула туда первой, оставив ключ в замке. Он замешкался, но последовал за ней, отчаянно не желая потерять её, такую мудрую младшую сестру, теперь.
— Вот и мы! — сказала она так, как говорят, когда приходят домой.
Они стояли на лугу, а двери за спиной не было. Неподалёку бежала река, а под кроной дуба высился дом.