48 минут, чтобы забыть. Фантом
Шрифт:
— Генерал Гилмор, — отвечает Ник. — Полковник Монро.
Гилмор? Я уже слышала это имя. Только не помню ничего важного, что было бы связано с этим человеком.
— Снимите с них наручники.
И уже тогда я осмеливаюсь поднять глаза и осмотреться. В кабинете трое. Сам генерал Гилмор, сухой и высокий, как высушенный тростник, полковник Монро — с лицом, покоцанным оспинами и шрамами. Первая мысль, которая приходит в голову при взгляде на него, что именно так и должно выглядеть лицо отставного военного. Замыкает компанию на удивление, Джесс. У него серые от усталости тени
На столе три чашки недопитого кофе, куча бумаг. Обычная рабочая обстановка, в которой избитый Ник, а также я, все еще в вечернем платье, смотримся инородно. Как вирус, который надо побыстрее устранить.
Генерал садится. Бросает на меня секундный взгляд. Добрый, отеческий. Не знаю, как много ему обо мне известно, но он кажется неплохим человеком.
Ник же вытягивается по стойке смирно. Как будто внутри него вшит чип, не позволяющий иначе.
— Ты знаешь, что тебя и твоих парней ждет трибунал, — постукивая пальцами по столу, говорит Гилмор. Ник пожимает плечом. Кивает молча. А я едва сдерживаю себя, чтобы по-детски, наивно не кинуться в ноги генерала, жалуясь на то, что никто из нас не виноват. Глупо. — Скажу тебе честно, больше всего мне жаль твоего брата. Я предполагал, что когда-нибудь он заменит Максфилда.
Джесс опускает взгляд. Его карьера окончена точно также, как и у парней. Но впервые я не вижу на его лице сожаления. Он сделал выбор. И готов принять его последствия.
— Я уже молчу о том, что произошло сегодня в Кенсингтон Холл, лейтенант.
Повернув голову чуть в сторону, Ник смотрит на свое отражение. За окном уже ночь. Один бог знает, каких сил ему стоит стоять и молчать.
— Я знаю, что обе части рабочей программы у вас, — произносит генерал и хмурится. — Мы обсудили с Джессом процесс ее передачи. Он озвучил ваши условия.
Какие условия? Что здесь вообще происходит?
Что попросил Ник? Свободы для всех нас?
— Но я предлагаю вам остаться, — внезапно говорит Гилмор. — Глупо отрицать твой феноменальный уровень владения Эхом. Не воспользоваться этим — тем более. Вы с Джессом избежите разжалования с позором. Мы восстановим вас в прежнем звании.
— С чего вдруг такая честь? — наконец подает голос Ник.
Они оба делают вид, что озвучивают меньше, чем хотели бы на самом деле сказать.
— Корвус Коракс остался не только без высшего руководства, но и без среднего звена, — отвечает Гилмор, расслабленно откидываясь в кресле. — Максфилд и Торн пойдут под трибунал. Каковы бы не были заслуги полковника, после случившегося, репутацию уже не восстановить.
Я прикрываю глаза. Боже, дай мне сил сохранить спокойствие!
— В кабинете Максфилда я обнаружил документы на твое имя. Уж не знаю, за какие заслуги, но ты смог добиться его расположения. И раз проект переходит под мое командование, теперь уже я предлагаю тебе его возглавить.
Ник, не поднимая взгляда, смотрит на стол генерала, словно там, на лакированной поверхности, может быть написан ответ. Документы лежат верху. Стопка листов мелким шрифтом с местом для подписей снизу.
— Генерал Гилмор, сэр, —
Джесс обреченно прикрывает глаза.
— Мне жаль.
— На самом деле?
Гилмор недовольно сводит брови. Я замечаю усмешку на лице Ника, которую он моментально прячет.
— Почему-то мне кажется, нет…
— Ник, — предостерегающе останавливает Джесс брата.
Я же стою тише воды, ниже травы.
— Еще одно слово, и я всерьез задумаюсь, что Максфилд в этих документах что-то напутал. Не о таком офицере я слышал, — произносит генерал, явно обозначая, что подобных разговоров не потерпит. — Я жду вашего ответа сутки.
— Мой ответ тот же — нет.
И в этот момент, затаив дыхание, я им восхищаюсь. Ник знает, что эта организация — черная дыра. Затянет так, что не выберешься. И в отличие от моего отца, он сделал правильный выбор. Внезапно я смотрю на него совсем иначе. Вижу его старше, сильнее, мудрее. Таким серьезным, спокойным и красивым до чертиков.
— Позвольте нам просто уйти. И все, что у меня есть на Коракс — ваше.
Мужчины встречаются взглядами. Несмотря на то, что разделяет их лишь стол, я остро чувствую, между ними пропасть. Пропасть из сломанных жизней, колючей проволоки, запаха пороха и крови на руках, а еще пустоты, которую не понять никому, не побывавшему по ту сторону Эхо.
Минуту Гилмор молчит. А потом захлопывает личное дело Ника и произносит:
— Хорошо. — Я вздыхаю с облегчением. — Я дам вам зеленый коридор, чтобы беспрепятственно покинуть страну. Без возможности вернуться. Считай это моей благодарностью за верность. Но за пределами этого кабинета — вы остаетесь дезертирами. Если вляпаетесь во что-то, я не смогу больше помочь. Когда будете вылетать — позвони, — и протягивает Нику телефонный аппарат.
Неужели это все?
А потом мы молча выходим из кабинета.
До дома добираемся также молча, понимая, что в следующие часы последует.
Тишина сгущается в салоне автомобиля мрачным облаком. Но явственнее всего в нем сквозит страх. Собственное бессилие и боязнь столкнуться там с тем, что нам не преодолеть — чувством утраты.
— Выходим, — машина останавливается у одноэтажного дома на окраине. Вокруг ни души. Я захлопываю дверь, стараясь не отставать. Джесс проходит вперед, пропуская меня первой.
Только открывается дверь, кровь в жилах холодеет. От звуков.
— Его надо отвезти в больницу, — кричит Рей.
— Нельзя, — Шон выставляет перед собой руку, пытаясь сдержать рвущуюся девушку. — Ему светит трибунал, а следом расстрел. А когда лицо появится в базе, уже никакие подставные документы не помогут.
— Тогда найди ему чертова врача, — не унимается она, пытаясь обойти Шона со стороны, но его не сдвинуть. — Отпусти, я привезу Вальтера.
Рей глядит на Шона почти с нескрываемой ненавистью в глазах. Но эта не обида, скорее безысходность.