5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Шрифт:
В номере «Общей газеты» от 14 января 2000 года напечатана статья Игоря Губермана, присланная им из Иерусалима, она называется «Евреи в уходящем веке». В ней по поводу евреев Губерман говорит:
«Нашему народу свойственны невероятная пластичность, невероятная способность проникаться тем духом и тем сознанием, которые присущи народу, на земле которого евреи живут. Я вот читал, какими невероятными испанцами были евреи в Испании до изгнания: писатели, художники, артисты, юристы, торговцы. Все это были чистые испанцы по проявлениям. Поэтому мне кажется, что Ягода был таким же палачом и убийцей, как Молотов и Берия, как десятки других с разными фамилиями и разных национальностей. Но кто-то сказал однажды
Но вернемся к нашему «списку Шиндлера». Надо заметить, что в него попали еще не все, в частности, представитель «новой волны» русской литературы — Михаил Веллер с его прикладистым «Самоваром» и Виктор Шендерович с его политическими «Куклами».
Корреспондент «Комсомольской правды» (номер от 19 ноября 1999 года) пытал Виктора Шендеровича:
— Многие сейчас говорят о засилье евреев на телевидении…
— Мне кажется, если говорить о телевидении, то надо говорить о засилье непрофессионалов, среди которых есть и евреи, и неевреи. Можно говорить о засилье людей, не вполне этически развитых, среди которых тоже есть как евреи, так и неевреи. А еще мне кажется, что в цивилизованном обществе этот разговор совершенно непозволителен. Если кого-то раздражают евреи, я им могу посоветовать отправиться в Уганду, там совсем нет евреев. Они все оттуда уже уехали. Поэтому эти раздраженные граждане могут смотреть угандийское телевидение совершенно спокойно.
— А вы еврей, извините?
— Это не обязательно извиняться, — мягко, с улыбкой, наверное, ответил Шендерович. — Ну, еврей.
— Верующий еврей?
— Нет, я не принадлежу ни к какой конфессии, хотя некоторое количество заповедей соблюдаю свято. Но я и не крещеный, и не обрезанный. Так живу.
Прочитав это, я не выдержал и вслух заявил, хотя в комнате рядом со мной никого не было: и чтобы все жили так!..
И наконец — Лев Аннинский, блистательный критик, литературовед, писатель, человек, который, по его собственному утверждению, всю жизнь стоит на голове внутри перевернутого с ног на голову мира — лишь бы иметь возможность сказать свое слово: точное, умное, неожиданное, порой парадоксальное. Но всегда свое. О своих корнях Аннинский написал исследование «Моя биография», в которой проследил линию отца, казачью, и линию матери, еврейскую. О своей еврейской ветви он пишет: «Это ведь непостижимая загадка — как сумела диаспора в изоляции, сквозь тысячелетия сохранить память. Как сумел народ столько тясячелетий помнить, кто он и откуда. Это же такой вызов небытию!..»
Есть такая поговорка: на ловца и зверь бежит. Так вот, пока я бился со справочником «Евреи в русской культуре», на тему этого справочника выступил со статьей «О вкладе евреев в русскую культуру» в «Литературной газете» (19 января 2000) Лев Аннинский. Вот уж воистину одни и те же идеи витают в воздухе!.. Очень советую достать статью и перечитать, а я не могу не привести несколько выдержек из нее.
«Когда вы определяете, еврей или не еврей (русский или не русский, татарин или не татарин — подставляйте кого угодно), вы что определяете? Состав крови? Но кровь смешивается, полукровок полно, «чистых» нет. Кстати, еврейские справочники сплошь и рядом включают в число евреев людей, у которых «половинка»; я сам такой; попав в один подобный справочник, не протестовал; дело не в том, что еврейская кровь «сильнее» (гитлеровцы считали, что даже осьмушка «портит»); дело в том, насколько я в себе эту кровь признаю и познаю. Дело в самоопределении…»
Далее
«Евреи?! Нет. Полуевреи.
Тут важно, что «полу…». Прибавлю еще Сергея Довлатова (которого опять-таки армяне у евреев могут оспорить) и Владимира Корнилова… впрочем, его вклад скорее в поэзию, чем в прозу…
Итак, «полу…». Еще: все это люди полузападные-полусоветские. Все бежали от тоталитаризма (не через границу, так в диссидентство), и все — внутренне остались «в плену» у русской культуры. Так, может, именно встреча противоположных начал (коммунизм — демократия, еврейство — русскость) сделала их душу особо чуткой?..»
И еще отрывок:
«Вклад евреев в русскую культуру конкретно определяется в каждом индивидуальном случае тем, и только тем, что именно вложено…»
Аннинский утверждает, что Иосиф Бродский «несомненно входит в историю русской словесности, но русская культура вряд ли сможет извлечь из его дара что-либо, кроме ненависти к Советской Державе и ее русской почве; все остальное в наследии великого поэта — предчувствие всеобщей гибели и обжигающе-ледяное одиночество перед Роком, — принадлежит скорее все-таки миру, чем русской культуре».
Свою статью Аннинский заканчивает так:
«Еврейство отходит на Землю обетованную. Кто не отойдет, останется русским. Независимо от корней и генов. Сюжет завершается. Занавес близко».
Да, и заголовок, помимо «вклада евреев в русскую культуру», набран вопросом крупно: «Занавес близко?»
Но близко — далеко… «Нам не дано предугадать…»
Нескончаемый поток литераторов
Устали? Уже нет сил продираться сквозь заросли национальных корней? Согласен, джунгли, тут легко затеряться и погибнуть, а нам всем хочется совсем иного —
Все нас тянет в лесную прохладу, В неуют, к родниковой воде…Кто это сказал? Вадим Шефнер. Кто он? Не знаю, не знаю, уже ничего не знаю, сам запутался. Вот Наум Коржавин — дело другое, ясное. В послевоенные годы не было Коржавина, а был Мандель — «Эмка Мандель», как ласково-фамильярно называла его вся литературная Москва. Великий шестидесятник, русский идеалист XX ^века, как определяет Коржавина Аннинский. Еще в далеком 1944 году Коржавин обращался к русской интеллигенции:
Трижды ругана, трижды воспета. Вечно в страсти, всегда на краю… За твою необузданность эту Я, быть может, тебя и люблю. Я могу вдруг упасть, опуститься И возвыситься, дух затая, Потому что во мне будет биться Беспокойная жилка твоя.У Наума Коржавина много стихов посвящено России, и это не только «Вся Россия — во мгле». В «Поэме причастности», говоря о старых кремлевских правителях, поэт спрашивал:
Не с того ль они сила, Что себе мы не внятны?.. Ах, Россия, Россия — Прорубь… Голубь плакатный. Где ж вы, голуби… Нет их. Даже помнить нелепо. Есть венец пятилеток — Огнемет среди неба.