52 Гц

Фальк Макс

— Главное слово забыл, — сказал Майкл.

— «Пожалуйста»?..

— «Изыди».

Джеймс понял, заулыбался. Опустил руку.

— Там серебряная вилка есть — можешь пырнуть для верности, — посоветовал Майкл, прихватывая сигарету губами.

— А ты разве вампир?..

— Ну, в шею кусаться люблю.

Джеймс рассмеялся, опустил глаза. У него на щеках появился заметный румянец, он вдохнул поглубже — и снова чихнул. Фыркнул.

— Эй, это антикварная пыль, ее тут вся семья собирала!.. — шутливо возмутился Майкл.

—

Ты мог бы спросить у своей бабушки, мы можем одолжить это для сьемок? — спросил Джеймс, разглядывая распятие.

— Да мы можем отсюда хоть весь чердак вынести, она только счастлива будет, — отозвался Майкл.

— Я серьезно!

— И я серьезно.

Джеймс огляделся, посмотрел на Майкла, будто не до конца был уверен в его словах.

— Он хороший мужик, — сказал Майкл. — Любит тебя. Че думать-то?

Джеймс бросил озираться. Раскрыл застекленные дверцы буфета, вынул оттуда пару блюдец, повернул их вверх дном, разглядывая клеймо.

— Я не хочу портить тебе жизнь, — искренне сказал Майкл, выдувая дым в раскрытое окно. — Больше, чем уже испортил. Тебе же хорошо с ним.

— Обязательно спроси ее, — сказал Джеймс, повертев блюдцем, и аккуратно отставил его в сторону. — Это действительно старинная вещь, мы не можем взять ее просто так, никому не сказав.

— Я не исправлюсь, — сказал Майкл. — Я всегда был плохишом. Верность, надежность — это все не ко мне. Таких, как я, держат в любовниках, а не в мужьях. Так что хватай своего француза и тащи его в церковь, пока он не передумал.

— У нас будет гражданская церемония, — сказал Джеймс, больше не делая вид, что не слышит Майкла. Он раскладывал на буфете столовые приборы — алюминевые вилки и ложки со сточенными краями. Майкл с племянниками в свое время активно рисовал ими, чтобы не тратить на глупости хорошие карандаши.

— Значит, тащи его в мэрию, — ответил Майкл. — И забудь обо всем.

— Я не хочу забывать «обо всем», — сказал Джеймс. — Я не хочу притворяться, что тебя не было в моей жизни. Ты был.

— Может, всем было бы лучше, если б не было, — без улыбки сказал Майкл. — От судьбы не уйдешь. Если вырос хреновом районе, однажды обязательно окажешься за решеткой. Как лабораторный хомячок в лабиринте: других выходов просто нет.

— У тебя были другие выходы, Майкл, — резко сказал Джеймс и осекся, потупился, начал крутить в руках вилку.

— Какие выходы — к тебе прийти? — мгновенно завелся Майкл. — Если бы я у тебя денег попросил, я бы уважать себя перестал!

— А сейчас ты себя уважаешь? — взвился Джеймс.

— Нет!

Майкл отвернулся к окну, побарабанил пальцами по раме.

— Когда-то я думал, что отдал бы в сто раз больше, если бы это спасло нас, — тихо сказал Джеймс после долгой паузы. — Машину бы продал, даже не думая, если бы пришлось.

Майкл посмотрел на него через плечо. Джеймс выдвинул тугой ящик буфета, поворошил там

гремящую мелочь: тяжелые железные ключи, ржавый навесной замок, ручки без стержней, огрызки проволочек, шарики от спинки кровати, шурупы, тюбики сто лет назад высохшего клея.

— Но это бы нас не спасло, — со смирением сказал Джеймс. — Ты не пустил бы меня помочь. Ты сопротивлялся всему, что я хотел для тебя сделать.

— Неправда, — буркнул Майкл, не сумев промолчать. — Постригся я безропотно, между прочим.

Джеймс, горько усмехнувшись, выложил на буфет несколько ключей.

— Это ценное уточнение.

Он переложил их по размеру, полез в другой ящик, взял связку открыток, перевязанную летночкой. Распутал узелок.

— Почему ты не позвонил? — с нажимом спросил Майкл.

— Я уже сказал.

— Нет, не сказал! Что ты видеть меня не хотел — это не повод!

— А что тогда — повод?..

— Почему? — почти крикнул Майкл. — Мог бы сказать, что нашел другого!.. Ты знал, что я буду ждать!

— Как я мог знать?! — выкрикнул Джеймс. — По тебе было не видно, у тебя было столько женщин!.. Каждый раз — новая!..

— Ну и что!.. Все равно! Мог бы сказать! Я бы понял, я бы смирился! Если с кем-то тебе будет лучше, чем со мной — да понятно же, с кем угодно будет лучше, чем!..

Он осекся, отвернулся, качая головой. Джеймс смотрел на него исподлобья, машинально теребя краешки открыток. Покусывал губы и тоже молчал.

— Почему ты мне не сказал, что нашел другого? — выговорил Майкл, рисуя пальцем хаотичные линии на грязном стекле перед собой.

— Ты обещал, что заберешь меня, — с трудом проговорил Джеймс. — Помнишь?.. Заберешь ото всех, увезешь в Америку. И я думал, что если ты правда так сделаешь, если приедешь за мной — я найду в себе силы простить тебя.

Майкл подумал было, что еще не поздно — но, глядя на Джеймса, не решился сказать это вслух. Звучало бы издевательством. Да, сейчас у него было достаточно денег, чтобы устроить Джеймсу привычную жизнь — любую жизнь, какую бы тот захотел. Но теперь к этой жизни прилагался его бешеный график. А еще к этой жизни прилагалась Виктория. И вряд ли Джеймс согласился бы на эти условия. Уж лучше Винсент — тот хотя бы и правда любит. Нормально любит, а не так, как Майкл.

— Я пойму, если ты никогда не простишь, — сказал Майкл. — Мне жаль. Я правда был дураком. Я понимал, что рискую. Но я думал — это я рискую, один, я не знал, что твой отец тебя так ввяжет!..

— Мой отец защищал меня, — тихо сказал Джеймс, и это прозвучало так, будто он выучил годы назад это фразу, и только сейчас получил шанс произнести. — Если бы не он, ты бы сидел в тюрьме.

Если бы не он!..

Упоминание о Колине будило в Майкле такую ярость, до которой далеко было даже Винсенту. Винсент — что. Делал, что мог. Попал в нужное время к нужному человеку. Но Колин!..