52 причины моей ненависти к отцу
Шрифт:
Он смеется.
— Ага. Впечатляюще.
— Ну... — Я передвинула стопку подносов на стойке. — Моя мама француженка.
Как только ложь слетает с моих губ, я желаю вернуть ее обратно. Я сразу чувствую себя виноватой, упоминая о маме. Особенно когда то, что я сказала, даже не правда.
— Круто, — говорит Дженна. — А мои предки типа из Норвегии или откуда-то оттуда. Но это было тыщу лет назад. Знаешь, что странно? Думаю, Лексингтон Ларраби тоже говорит на французском! Я уверена, что читала где-то об этом. У нее типа пять домов во Франции или что-то вроде.
На самом деле только два. Апартаменты в Париже и шато вблизи Экс-ан-Прованса [24] ,
— Хотя не думаю, что ее мама тоже из Франции, — не замолкает Дженна. — Я уверена, что она умерла. Какая-то автомобильная авария или что-то такое. Немного грустно, когда думаешь об этом, да? Потерять маму вот так?
— Нам, наверное, нужно закончить с обучением по кассе, — быстро замечаю я. — Знаешь, пока не явился Хавьер и не прибил меня тако.
24
Экс-ан-Прованс — город и коммуна на юге Франции в регионе Прованс-Альпы-Лазурный берег, в департаменте Буш-дю-Рон. Экс-ан-Прованс является частью культурного и исторического наследия Франции.
Дженна смеется, не обращая, казалось бы, внимания на мое умелое отклонение от темы.
— Хорошая мысль, — говорит она, постукивая пальцем по лбу.
К счастью, Роландо возвращается к наполнению контейнеров сальсой, Дженна возвращается к тыканию каких-то кнопок в компьютере перед нами, а я медленно возвращаюсь к нормальному дыханию.
Глава 26
Культ личности
Я думала, что работать в фаст-фуде легко. Но на деле это оказалось до смешного трудно. Как операция на мозг или что-то такое. Наушники автокафе требуют докторской диссертации для работы. За одну смену мне удается случайно обозвать трех клиентов, потому что я думала, что нажала кнопку выключения, когда на самом деле нажимала кнопку трансляции-моего-голоса-на-весь-мир. А так как каждый сотрудник кафе носит наушники, в значительной степени каждый услышал меня.
Экраны для заказа, расположенные над линией питания, еще хуже. Клянусь, входящие заказы отображаются на них в какой-то сверхсекретной правительственной кодировке. Что еще за «ССЧ б/с + соус»? Мне нужен переводчик, просто чтобы понять, какой пункт меню приготовить, и тут столько, блин, ингредиентов, я никогда не смогу все сделать правильно.
Плюс фритюрница хочет меня убить. Я убеждена в этом. Она пузырится и кипит праведным гневом и набрасывается на меня каждый раз, когда я пытаюсь погрузить в нее сетку с фри. Про сырный начо-соус я вообще молчу. Это смертельно опасная субстанция, и храниться она должна подальше от живых существ. Его сливочная текстура притягивает, но это лишь хитрость, чтобы заманить вас и получить ваше доверие. Но стоит отвернуться хоть на секунду, как он превращается в твердую, желатиновую, флуоресцентно-желтую массу. И стоит ей коснуться любой поверхности, то ее практически невозможно потом убрать.
К концу первого дня мои ноги опухшие, спина пульсирует, на руках ожоги, и я пахну, словно валялась в картошке фри день напролет. Клянусь, зловоние масла просочилось в мою одежду и под кожу.
Так что с уверенностью могу сказать, последнее, чего мне хочется увидеть в десять вечера после восьмичасовой смены, — это лицо отца. И все же вот оно. В секунду, когда я открываю дверь люковой Хонды Цивик, я вижу
Это копия автобиографии отца. Хотя «авто» является еще одним блестящим обманов Ричарда Ларраби. Я точно знаю, что он нанял гострайтера [25] , чтобы написать эту фигню.
Я испускаю громкий стон.
— Что это здесь делает? — спрашиваю я, пристально глядя на обложку. Я опускаюсь в машину, стараясь прицелиться, чтобы задом сесть прямо на изображение самодовольного лица моего отца. Но Люк вовремя спасает книгу и защитно прижимает ее к груди.
25
Человек, пишущий речи и пр. за других людей.
— Я купил ее сегодня, — горделиво сообщает Люк. — Собираюсь взять ее завтра в офис, чтобы получить его автограф.
Я закатываю глаза и пристегиваюсь ремнем безопасности.
— Мы изучаем его на парах менеджмента, — охотно продолжает Люк. — Я читал, как твой отец начинал без гроша в кармане, без высшего образования, работая в почтовой комнате небольшой газеты.
— Копировальной комнате, — неохотно поправляю.
— Верно, — говорит Люк. — Удивительно, как всего за несколько лет он дошел до образования одной из крупнейших медиа-корпораций в мире.
Я в отвращении хмурюсь.
— Избавь меня от пересказа книги, а?
Люк грубо сует мне в лицо книгу, тыкая пальцем в обложку.
— Этот человек — легенда. Он меняет жизни.
— И я — ходячее тому доказательство, — ворчу я.
Но Люк едва слышит меня. Он задумчиво смотрит на обложку, как 12-летняя девушка смотрит на свой последний предмет обожания и представляет, как начать с ним встречаться.
— Он изменил мою, — произносит он, и я поражаюсь, насколько похож он на члена одного из тех сумасшедших культов, которые все вместе уходят жить куда-то в леса.
Хорошо. Надеюсь, они служат Кулэйду [26] .
— Ты должна ее прочитать, — предлагает Люк, выходя из своего транса и снова постукивая по обложке.
Я фыркаю.
— Ну конечно. Ведь именно так мне и хочется проводить свое свободное время.
— Ты могла бы узнать кое-что о человеке, вырастившем тебя.
— Человеке, не вырастившем меня.
— Знаешь, — задумчиво начинает Люк, — я не думаю, что ты ценишь то, что имеешь. То, кем ты являешься. Насколько тебе повезло родиться в твоей семье. Многим приходится усердно трудиться, чтобы чего-то достичь.
26
Безалкогольный растворимый напиток.
Я поддельно усмехаюсь.
— А я не думаю, что ты ценишь то, что действительно значит родиться в моей семье.
Он меня игнорирует.
— Тебе предоставлено столько удивительных возможностей, но ты выбираешь лишь выпивку, вечеринки и врезаешься на машинах в магазины.
— По крайней мере, я развлекаюсь, — злобно парирую я. — По крайней мере, я знаю, как веселиться.
— Я развлекаюсь, — защищается он, звуча оскорбленно.