7 историй для девочек
Шрифт:
– Слушайте, – сказала она, – у вас есть возможность доказать мне, что я не права.
– Каким образом?
– Спросите Генриха, кто был у него в спальне сегодня ночью?
– В его спальне… сегодня ночью?
– Да. И если он вам скажет…
– То что?
– Тогда я готова признать свою ошибку.
– Но если это была женщина, не можем же мы от него требовать…
– Женщина?
– Да.
– Женщина, которая убила двух ваших стражей и ранила Морвеля, быть может, насмерть?
– Ого! Это уже серьезно, –
– Трое легли на месте.
– А тот, кто их уложил?
– Убежал цел и невредим.
– Клянусь Гогом и Магогом! – сказал Карл. – Вот молодец! И вы правы, матушка, мне надо знать, кто он такой.
– А я заранее вам говорю, что не узнаете, – по крайней мере, от Генриха.
– А от вас? Не мог же этот человек наделать таких дел, не оставив никаких следов? Неужели никто не заметил чего-нибудь особенного в его одежде?
– Заметили только то, что на нем был очень изящный вишневый плащ.
– Так, так! Вишневый плащ! – сказал Карл. – Здесь, при дворе, мне известен только один такой, который бросается в глаза.
– Совершенно верно, – ответила Екатерина.
– А именно?
– Подождите меня здесь, сын мой, – сказала Екатерина, – я пойду узнать, как выполнены мои приказания.
Екатерина вышла, а Карл начал рассеянно ходить по комнате, насвистывая охотничью песенку, заложив одну руку за колет и свободно опустив другую, которую лизала его борзая, всякий раз когда он останавливался.
Генрих Наваррский ушел от своего шурина сильно встревоженный и, вместо того чтобы идти обычным путем – по коридору, пошел по маленькой боковой лестнице, которая уже не раз упоминалась; она вела в третий этаж. Поднявшись всего на четыре ступеньки, он увидел на первом повороте чью-то тень. Генрих остановился и взялся за рукоять кинжала, но быстро разглядел, что это была женщина; она схватила его за руку, говоря хорошо ему знакомым, милым голосом:
– Слава богу, сир, вы целы и невредимы, я так за вас боялась! Но, верно, бог услышал мою молитву.
– Что случилось? – спросил Генрих.
– Все поймете, когда войдете к себе. Не беспокойтесь об Ортоне, я его приютила у себя.
И мадам де Сов быстро сбежала вниз мимо него, как будто встретилась с ним на лестнице случайно.
– Странно! – сказал Генрих. – Что же такое произошло? Что с Ортоном?
К сожалению, мадам де Сов не слышала его вопросов, она была уже далеко.
Вслед за ней в верхнем пролете лестницы появилась другая тень, на этот раз мужчины.
– Тс-с! – произнес он.
– А-а! Это ты, Франсуа?!
– Не называйте меня по имени.
– Что случилось?
– Пройдите к себе и узнаете, а потом проскользните в коридор, хорошенько осмотритесь, не подглядывают ли за вами, и зайдите ко мне, дверь будет только притворена.
И Франсуа исчез, точно провалившись, как театральный призрак в люк.
– Святая
Однако, продолжая свой путь, Генрих испытывал сильное волнение. Он обладал юношеской восприимчивостью: в его душе все отражалось четко, как в зеркале, а то, что он до сих пор слышал, предвещало какую-то беду.
Король Наваррский подошел к двери в свои покои и прислушался. Внутри все было тихо. Кроме того, Шарлотта посоветовала ему зайти к себе, значит, там не было ничего опасного. Он быстро заглянул в переднюю: никого! Но не было и никакого указания на то, что произошло.
«Ортона в самом деле нет», – сказал он про себя и перешел в следующую комнату. Там все стало ему ясно.
Хотя воды и не жалели, но всюду на полу виднелись большие красноватые потеки; одно кресло исковеркано; в занавесках полога – дырки от ударов шпаг; венецианское зеркало пробито пулей; окровавленная рука оставила на стене страшный отпечаток, говоривший о том, что эта безмолвная комната совсем еще недавно была свидетельницей борьбы не на жизнь, а на смерть.
Генрих Наваррский блуждающим взором пробежал по этим разнородным признакам борьбы, отер рукою выступивший на лбу пот и прошептал:
– Да-а! Теперь я понимаю, что за услугу мне оказал король; какие-то люди приходили сюда меня убить… А де Муи? Что сделали с де Муи? Мерзавцы! Они его убили!
Как герцогу Алансонскому хотелось поскорее рассказать Генриху о событиях этой ночи, так и самому Генриху не терпелось узнать то, что произошло; и, бросив на окружающее последний мрачный взор, он выбежал в коридор, убедился, что никого нет, быстро открыл приотворенную дверь, тщательно запер ее за собой и проскочил к герцогу Алансонскому.
Герцог ждал его в первой комнате. Он быстро схватил Генриха за руку и, приложив палец к своим губам в знак молчания, увлек короля Наваррского в отдельный круглый кабинетик, помещавшийся в башенке и благодаря этому совершенно недоступный для шпионства.
– Ах, брат мой, какая ужасная ночь! – сказал герцог.
– А что такое было?
– Хотели вас арестовать.
– Меня?
– Да, вас.
– Почему?
– Не знаю. Где вы были?
– Король с вечера увел меня с собою в город.
– Значит, он знал, – сказал герцог. – Но если вас не было дома, то кто же был у вас?
– А разве кто-нибудь у меня был? – спросил Генрих, будто не зная.
– Да, какой-то мужчина. Услыхав шум, я побежал к вам на помощь, но было уже поздно.
– А этого мужчину арестовали? – спросил Генрих с мучительной тревогой.
– Нет, он опасно ранил Морвеля, убил двух стражей и убежал.
– Молодец де Муи!
– Так это был де Муи? – подхватил герцог.
Генрих почувствовал свой промах.