72 часа
Шрифт:
Подземное.
Конечно, надо было догадаться.
Я вскакиваю, все тело кричит от боли.
— Где он? Он мертв?
Ноа качает головой.
— Вряд ли. Я ударил его камнем по голове, когда прыгнул за тобой, но ты тонула, и он сбежал, пока я вытаскивал тебя на берег. Но он уже без мотоцикла. Я привез нас сюда на нем, случайно наткнулся на это место. Я спрятал его в кустах. Не хочу, чтобы он знал, что мы здесь.
Я оглядываюсь вокруг. Убежище большое, если учесть, что оно под землей. Грубые деревянные стены, нет окон, и к выходу ведет лестница. Здесь есть кровать,
— Меня тошнит от всего этого, — хриплю я.
— Я знаю, но сейчас это единственное место, куда он может явиться. Он ранен. Наконец-то все может закончиться.
— А оружие у нас есть?
На лице Ноа появляется озабоченное выражение.
— Да, нож. — Он достает его из-за пояса и протягивает мне. Я хватаю его, как будто это Святой Грааль. — Брайс не из тех, кто принимает глупые решения, так что либо его уход отсюда был ошибкой... либо он подбросил его сюда, зная, что мы придем.
— А ты что думаешь?
Ноа качает головой.
— Не знаю.
Я смотрю вниз на свою ногу и вижу, что моя голень покрыта чистой белой повязкой.
— Ты нашел бинты?
— Да, тут есть аптечка. А еще перекись и антибактериальная мазь. Я промыл наши раны. Здесь есть еда и вода, ты можешь поесть и попить.
— А телефон? — с надеждой спрашиваю я.
— Нет. Он не дурак.
— Что нам теперь делать? Просто ждать, пока он появится?
— Он придет, если знает, что мы здесь. Если нет, то это идеальное место, чтобы устроить засаду. Вот почему я выключил свет и спрятал мотоцикл. Это наш последний шанс.
— И что потом, как мы уйдем?
— Я отключил электричество на заборе. Он умрет, и мы просто уйдем.
— Мы почти свободны.
— Благодаря тебе, моя смелая Лара. — Он сжимает мою руку. — Твоя бабушка гордилась бы тобой.
Я улыбаюсь при воспоминании о ней.
— Помнишь, как вы познакомились?
Он улыбается и кивает.
— Ба, это Ноа, — говорю я.
Ба только что вошла в мой дом с коробкой печенья в руках, и она останавливается как вкопанная и смотрит на Ноа.
— Это тот самый мужчина, о котором ты мне говорила? — спрашивает она, прищурившись.
Я хихикаю про себя. Ей нравится вести себя сурово, но моя старая Ба — самая милая женщина в мире.
— Да. Ноа, это моя Ба.
Ноа делает шаг вперед и протягивает руку.
— Приятно познакомиться. Лара так много рассказывала мне о вас.
Ба кладет печенье и пожимает его руку.
— Ты судим, Ноа?
Он моргает.
—
— Ты крал что-нибудь хоть раз в своей жизни?
— Нет, мэм.
— Ты когда-нибудь причинял боль животному или ребенку?
Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы перестать хихикать.
— Конечно, нет, — говорит Ноа, его губы дергаются.
— Ты намерен причинить моей девочке боль?
— Не намерен и не стану.
Она прищуривается, но губы ее дергаются.
— За какую бейсбольную команду ты болеешь? Будь осторожен с ответом, Ноа. Я придирчива.
— «Кабс», мэм. (Примеч.: — речь идет о «Чикаго Кабс», профессиональном бейсбольном клубе, выступающем в Национальной лиге Главной лиги бейсбола США).
Она улыбается. Ба любит «Кабс». Может, она и не живет в Чикаго, но она их страстная поклонница.
— Пицца или паста?
Теперь я истерически хихикаю.
— Пицца.
Ба отпускает его руку с широкой улыбкой на лице и поворачивается ко мне.
— Он мне нравится, можешь оставить его себе.
Ноа смеется, когда я вырываюсь из плена воспоминаний.
— Она была самой замечательной женщиной, которую я когда-либо встречал.
Я смеюсь.
— Так и было. Я рада, что ты с ней познакомился.
— Я тоже, Лара. Я тоже. А теперь поспи, — говорит он. — Нам понадобятся силы.
Он выключает свет и ложится рядом со мной.
Я закрываю глаза и думаю о своей бабушке, улыбаясь, когда ко мне возвращается еще одно воспоминание. Она всегда хотела, чтобы я верила в себя. Она поддерживала это во мне.
— Нет ничего плохого в уверенности, Лара, но не будь самоуверенной. Никто не любит дерзких людей.
— Мир такой уродливый, Ба, — говорю я, сидя на диване и поджав ноги. — Я думаю, что иногда ты должен быть дерзким, иначе тебя заклюют.
— Ты правильно говоришь, дорогая, но есть еще кое-что.
Я приподнимаю брови.
— Не томи, Ба.
Она улыбается. У нее такая красивая улыбка.
— Ты можешь быть доброй. Можешь быть храброй. Ты можешь быть верной. Можешь быть сильной. Каким бы уродливым ни был мир, если ты сама прекрасна, то и он будет прекрасен для тебя.
Я улыбаюсь.