95-й. Сны о будущем прошлом
Шрифт:
— Ой, да ладно, не начинай! Давай! — Я скинула ботинки и потянула у него его огромные лыжи, — Да давай, я вот тут в зале поставлю! Маму обними-то.
А я пойду чайник поставлю. Много чая не бывает.
ЗА ЗНАКОМСТВО
Вовка прошёл в нашу комнату, и мама его за ним. Ну, понятное дело, поговорить. Лишь бы не поругались с разгону, о, Господи…
А я решила большой стол в зале снова накрыть. Тем более, он так и стоял посреди разложенный. Пока туда-сюда, быстренько скатерть свежую кинула, всего наставила,
— Во-ов! Выходите уже, мы с тобой сегодня ещё не обедали, так-то…
Не успели мы за стол сесть — снова звонок. Мама с работы! Она всегда заходит бабушку проведать. Ну всё, значит где-то через полчаса и Саша за ней подтянется. Пока они тут шумно знакомятся, сбегаю-ка я, винца куплю…
Сели за стол — и мамы сразу сошлись на почве возмущения, мол, что за молодёжь?
— Не хотели свадьбу, но позвонить-то хоть могли?! — возмущалась мама Валя.
— Так они и нам тут не сказали! — поддерживала её мама Галя, — Я говорю: давайте хоть стол накроем, посидим…
— Ну мы же тортик купили, — усмехнулась я.
— Тортик! — хором укоризненно выдали обе мамы.
— Ну, хватит! — строго сказала бабушка. О! Бабушка всегда за меня! И она никому не давала ссориться, — Женились, всё. Давайте выпьем, пусть живут дружно, счастливо.
— Да! — радостно поддержала я, — За это надо выпить!
Глядишь, повеселеют, душой размякнут…
Тут пришёл Василич.
— Добрый день! О, какой стол!
Вова привстал:
— Знакомьтесь: Александр Василич, Галины Николаевны муж — моя мама, Валентина Александровна.
Блин, Саше покрепче что-нибудь надо… Я сбегала в кухню, порылась в столе, нашла початую бутылку водки с глухарём на картинке. «Охотничья»! Сорок пять аж градусов.
— Хор-рошая водка! — оценил он, — Смотри-ка, две медали и на глухаре настояно…
Юморист.
— Жаль, что сейчас зима, — дипломатично начала я, — Так бы на дачу съездили. У нас цветов очень много, мама любит.
— Правда? — в голосе мамы Вали проснулся неподдельный интерес, — Галя, а какие цветы?..
Всё. Дальше они потеряны для общества. Это же два фаната-цветовода.
В конечном счёте, посиделки удались. И наши матушки даже сговорились завтра после обеда запрячь Василича и съездить с ним на дачу, посмотреть дом и прочее.
Но с утра — с утра мы имели довольно серьёзный разговор.
Я имела, потому как Вовка, кажется, уже немножко устал от общения. Вот, вроде, и рад, а… Ну, вы поняли. Переел. А я взяла и предложила свекрови прогуляться.
— Тут недалеко, — явно, она со мной поговорить хочет, а у нас такая слышимость, никакой конфиденциальности, блин.
— Ну, давай пройдёмся.
Вышли мы из дома, я сразу свернула под арку, к остановке.
— Валентина Александровна, а вам как удобнее чтоб я вас называла: по имени-отчеству, тётя Валя или мама?
Она поколебалась.
— Тётя Валя, наверное.
— Хорошо.
Она
— А что, если бы я сказала «мама» — ты бы прямо мамой меня называла?
— Конечно. Вы же Вовина мама. Не вижу в этом проблемы вообще. У нас все невестки бабушку мамой называют. И она всех любит. Я, знаете ли, лет до десяти вообще не знала, кто из моих тёть мамины сёстры, а кто — нет. Почему-то даже не интересовалась.
Мама Валя задумалась.
— Мда… Мне вот не так повезло со свекровью.
— Я в курсе. Вова мне кое-что рассказывал. И мы с вами в некотором роде, — я усмехнулась, — наступили на одни и те же грабли.
— Вы что, ездили в Мегет?
— Ага. Феерический выезд получился.
— Ну-у… а что там было? — ей явно так по-женски было интересно, даже забавно.
— Расскажу, конечно. Только сперва вот сюда посмотрите, — мы остановились перед моим детищем, — Вы ж наверняка Вову спрашивали, на что мы будем жить и прочее. Вот, это — моё. Доход тут пока небольшой, но для поддержки штанов вполне хватит.
— Погоди, ты парикмахером, что ли работаешь? Вова говорил, ты шьёшь.
— Правильно, я шью. А стричь я не умею. Это просто моя парикмахерская, тут работают две девочки. Этот вот товарищ в будке, — я кивнула на ключника, — за триста тысяч в месяц сидит, проходимость повышает. Ну и на остальную часть я тоже имею некоторые планы. Хотите зайти?
— А это тоже твоё? — мама Валя подняла брови и обвела рукой остальную, нерабочую пока часть.
— Ага. Тут пока ремонт заканчивается.
— Я смотрю, там тоже кто-то строить собрался.
— Это я. Денег пока нет. Фундамент залили, чтоб никто на нашей площади не воткнулся.
— Понятно.
Я открыла двери, показала зал. Тут, по большому счёту, особо смотреть-то было не на что. Пустота, чистота.
— А зачем зеркала?
— Для аэробики, танцев.
— Думаешь, будет выгодно?
— Очень. В Москве уже развернулось повальное увлечение. Через год как раз докатится до нас… Цену особо задирать не буду, массовостью возьму. В конце концов, не покатит — продам помещение, с таким ремонтом ценник у него сейчас в разы выше, чем я купила. Или разобью на отделы и сдам в аренду, как магазин.
С этим доводом соглашались все.
Посреди зала стояли четыре небольших лавочки для будущей зоны ожидания.
— Хотите присесть?
— Давай. Так что в Мегете там, расскажи?
— Да чего рассказывать. Сперва, вроде, ничего. Стол накрыли, встретили нас.
— А они сами вас пригласили?
— Ну да. На меня типа посмотреть.
— М-гм…
— Мы приехали. Здрассьте-здрассьте, прошли в дом, сели. Я не знаю, план у них такой был или они… сорвались, так скажем, — я тезисно пересказала перечень претензий, под конец не удержалась от возмущения, — Исключительные, блин! Если б не папа мой, нас бы с Вовкой прям с говном съели.