А будет ли удача
Шрифт:
– А далее? - Консул барабанит по столу. - В рапортах вы несколько подробнее...
– Полагаете? - Гмелин на минуту задумывается и говорит громче, увереннее: - Рапорт подается на имя их императорского величества...
– Разумеется, - с усмешкой кивает консул. - Самуэль Готлибыч, а в пору и мы сгодимся. Вы бы рассказали прежде...
– Да, да. - Гмелин достает платок, вытирает лоб. - Занемог я, простите...
– А вы, сударь... - Консул наливает в бокал золотистый ром и протягивает его путешественнику: - Благоволите... Чем вы изволили быть заняты последнее время?
Гмелин, чтобы не обидеть консула отказом, подносит
– Приводил в порядок записи.
– Позвольте ознакомиться?
– Пожалуйста! - Гмелин протягивает дневник.
Консул листает его и постепенно погружается в чтение.
"...Гилянские быки и коровы чем-то похожи на верблюдов. Они имеют два горба. Один спереди, другой сзади. В науке оную породу именуют "бизон".
...Из животных, проживающих в Гилянской провинции, известен всех более дикобраз. Тело его покрыто иглами. На голове хохолок. Передние лапы имеют по четыре, а задние по пяти пальцев. Живет в земле, там выкапывает глубокую нору с многочисленными ходами. Защищаясь от нападения, дикобраз свертывается в клубок, выставляя острые иглы".
А вот о плавании по Каспию: "Мы взяли курс на восток-юго-восток к острову Кулалы. Вначале сильный северо-восточный ветер благоприятствовал нам. Но когда мы прошли пять миль, настал штиль, продолжавшийся четыре дня. После этого поднялась отчаянная буря с востока, вынудившая нас бросить якорь. При таких обстоятельствах удалось установить, что галиоты, к числу которых принадлежало наше судно, не могут ходить так быстро, как корабельные боты, пользующиеся боковым ветром. Очевидно, что их плоское дно и тупой нос содействуют этому.
В 10 часов утра 12 июля при сильном попутном южном ветре мы продолжали наш путь к северной оконечности острова Кулалы. К вечеру мы уже были очень близко от него. Летавшие над нами птицы и смытая с суши и плававшая вокруг трава подтверждали это. Заслуживает внимания то, что среди обыкновенных водяных птиц здесь встречались маленькие водяные соколы. Склонность водяных птиц к хищничеству согнала их с суши. Они старались воспользоваться нашим кораблем для отдыха, которого им не хватало на море. Мы не достигли еще суши, когда поднялся снова восточный ветер. Приближалась ночь, и мы бросили якорь. Больше восьми дней продолжался весь этот путь. Нам мешали сильные бури и штиль. Корабль давал несколько раз течь. Находившиеся на нем люди заболевали от усиленной работы и невероятной жары.
21 июля стало ясно, что мы прошли уже к юго-востоку от острова Кулалы. Поэтому решено было воспользоваться поднимавшимся южным ветром и пристать к острову Святому. Это произошло в полдень.
О п и с а н и е о с т р о в а С в я т о г о. Остров Святой, положение которого в Каспийском море представлено на первой таблице, а очертания в увеличенном масштабе - на второй, имеет сильно удлиненную форму. Длина его почти две версты, а наибольшая ширина составляет не более ста тридцати саженей. Оба конца его сильно заострены и загнуты. Очень мелкий, легко поддающийся ноге путника песок, перемешанный с ракушками, образует почву этой суши. Поэтому нетрудно установить те породы, которые составляют ее основу. К берегу было прибито такое множество морской травы, что во многих местах было трудно приставать.
О п и с а н и е К у л а л и н с к и х о с т р о в о в. Остров Святой, так же как и упоминавшийся уже большой остров вместе с несколькими меньшими, расположенными поблизости, известны под общим наименованием
Консул восторженно смотрит на Гмелина:
– Сударь! Глаза мои зрят труд бесценный! Я полагаю, не токмо мы, но и потомки наши премного чтить его будут.
Путешественник в смущении опускает голову:
– Сей труд есть исполнение долга перед отечеством нашим. Еще государь наш Петр I с великим любопытством и гордостью рассматривал первую карту Камчатки, сочиненную Лужиным и Евреиновым. А его превосходительство господин Ломоносов перед смертью передал в Императорскую Академию план многих географических экспедиций.
– Признаться, сударь, долгонько я здесь медведем сижу, не слыхивал. И теперь любопытство имею до ваших экспедиций.
– Экспедиции наши разные, как-то: астрономические и физические. Дело астрономов - зело тщательно наблюдать ход небесных светил. Наша же экспедиция есть "физическая", и допреж всего инструкция ее гласит: "Ехать куда нам указано, описать тамошние места и все на карту исправно поставить".
– Да, - соглашается консул. - Великому государству нашему давно пора иметь собственную полную карту и атлас, ибо простор его необъятен.
В дверях появляется слуга, ставит на стол вазу с фруктами.
– Успехи вашей экспедиции! - поднимает бокал русский консул. Здоровье достойного слуги отечества и науки!
Помолчав, консул спрашивает далее:
– А как у вас оказался Охотников?
– Охотников? Я вас не понимаю?
– Да вот... - Консул развел руками. - Из Петербурга намекают. Мол, сей господин у вас пребывает. А там им не больно довольны.
– Недовольны? - Гмелин хмурит брови. - А пребывание сего господина Охотникова здесь разве не есть наказание? Голод, болезни, пули разбойников. Довольно одного пути до Шемахи, дабы искупить вину...
Консул попыхивает трубкой и вновь соглашается:
– Да, да, вы правы. Я тоже полагаю. А все эти пудреные! Им бы послужить здесь с наше... Как вы разумеете?
– Так же!
– Вот-вот, - продолжает консул. - К сожалению, за пули разбойников орденов не дают. - И тут же вновь спрашивает: - А сии горы вам по душе?
– Привык. А художник Борисов да Охотников только об оных и толкуют.
Консул потирает руки:
– Красота! Эх, Самуэль Готлибович, а в Сальяны двинетесь, еще больше красоты насмотритесь.