А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
Правда, в последнее время у Гермионы не было сил заниматься собственной организацией, хоть она, бывало, и обсуждала её с Виктором. Тот к её деятельности отнёсся скептически, но мотивы поддержал.
— Возможно, когда ты станешь работать в вашем Министерстве, у тебя получится провести свой собственный законопроект по этому поводу, — сказал он ей как-то раз.
Им теперь приходилось выбирать для встреч вечера до отбоя, так как днём нельзя было поговорить без свидетелей, а в библиотеке не удавалось спокойно посидеть из-за наплыва старшеклассников, готовящихся к С.О.В и Ж.А.Б.А, а также простых учеников, озабоченных свалившимися на них работами и подготовкой к ежегодным экзаменам после каждого
Тем не менее, Гермиона не собиралась показывать, что это её задевает, даже наоборот, она с пренебрежением относилась к ходящим за её спиной слухам, так как уже поняла, что тактика игнорирования — лучший способ от них избавиться.
Однако в один из дней ей пришло письмо, содержание которого было поистине ужасно. Накануне Гермиона повздорила с Роном по поводу того, что эльфы выгнали их с кухни Хогвартса за её «призывы бороться за свои права». Утром она и Рональд сидели насупленные и завтракали в молчании, как вдруг к Гермионе понеслась целая вереница сов с утренней почтой. Обычно то были письма недовольных читательниц «Ведьминого досуга», которые девушка не глядя кидала в камин. Но сейчас чёрт её дёрнул открыть одно из писем. На бумажке были наклеены вырезанные из «Пророка» буквы, складывающиеся в фразу: «Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим маглам». Из конверта, неосмотрительно сжатого, на руки Гермионы полился гной бубонтюбера, из-за чего кожа тут же покрылась ожогами и волдырями, начала чесаться. На глаза Гермионы тут же навернулись слёзы от боли, она попыталась стереть сок салфеткой, но ничего не получалось, лишь становилось больнее.
— Тебе нужно в больничное крыло, Гермиона, — посоветовал Гарри, сочувствующе на неё глядя. — Мы предупредим преподавателей.
Кусая губы, чтобы не закричать от боли, девушка выскочила из Большого зала.
Конечно, мадам Помфри помогла справиться с этой «досадной неприятностью», но руки после этого сильно опухли и болели долгое время, несмотря на все старания школьной медсестры. Это происшествие расстроило и одновременно разозлило Гермиону. Раздувать скандал она, конечно, не стала и продолжала вести себя как ни в чём не бывало, но пожаловалась Чарити. Виктору рассказывать не решилась, да его никто и не донимал, как видно. Так что с виду у Гермионы всё было в полном порядке.
Но, несмотря на кажущуюся невосприимчивость к слухам, мисс Грейнджер поставила себе целью разоблачить Риту Скитер и узнать, каким способом назойливая журналистка могла проникнуть на территорию Хогвартса. Она даже рискнула спросить у профессора Грюма, задержавшись после контрольной, не прячется ли она под мантией-невидимкой, но преподаватель отрицательно покачал головой.
— Мантия-невидимка не такая уж обычная вещица, чтобы заваляться на полке какого-нибудь среднестатистического волшебника. Но, — он внимательно осмотрел Гермиону, и кривоватая усмешка исказила его рот, — ход мыслей верный, мисс Грейнджер. Подумайте на досуге о карьере мракоборца.
— Вы это всем говорите, — прошептала себе под нос Гермиона, вслух же поблагодарив профессора за помощь. Но что-то подсказывало, что для него её слова не укрылись.
«Если не мантия-невидимка, то как она выискивает все сплетни, оставаясь незамеченной? Что это? Какая-то особенная магия? Чушь!»
Между тем время шло, близился конец года, а вместе с ним и финальный этап Турнира. Это было одновременно и напряжённым
Вместе с Гарри его друзья тренировались, разучивая новые заклинания, которые могли пригодиться ему на испытании. Что они только не пробовали! И Чары Помех, и Щитовые чары, Разоружающее, и заклятие Направления, и множество других полезных приёмов.
— Вам нужно к своим экзаменам готовиться, а не со мной время тратить, — возмущался Гарри — впрочем, не слишком сильно.
— Ой, да брось, — отмахнулся Рон. — Мы с тобой столько полезного узнали!
— «Превосходно» по Защите от тёмных искусств у нас уже в кармане, — довольно улыбалась Гермиона.
В этот вечер Виктор снова пригласил её заглянуть на корабль — у Каркарова объявились срочные дела в Хогвартсе, как в ту далёкую февральскую ночь. Это было хорошим шансом увидеться, ведь в последнее время они оба были заняты подготовкой к третьему испытанию: Виктор готовился сам, а Гермиона помогала Гарри. Уже было известно, что ждёт Чемпионов: лабиринт, возведённый на поле для квиддича. В его закоулках могло поджидать всё, что угодно, а потому и подготовка велась усиленная. Тем более что последнее испытание всегда сложнее предыдущих.
В девичьей спальне было как всегда шумно: Лаванда и Парвати ещё не спали, но, укрытые одеялами, делились своими секретами. Гермиона уже знала, что Лаванда рассталась с Симусом и теперь кружилась вокруг Рона наравне с Парвати. В первые дни после второго испытания Рон и Гарри оба купались в лучах славы, и девочки начали благосклонно посматривать в сторону Рона, ставшего пленником русалок на дне. В их глазах это считалось чуть ли не таким же подвигом, какой совершил Гарри, вытащивший двух похищенных из озера. Надувшийся от гордости Рональд принялся сочинять небылицы о том, как его якобы похитили прямо в школе и как он отбивался от русалок, но прекратил после едкого замечания Гермионы по этому поводу. Тем не менее, соседки по комнате продолжали переглядываться с ним на уроках и всячески показывать свою заинтересованность. Впрочем, это не мешало Парвати встречаться с каким-то пятикурсником-когтевранцем, а Лаванде — обмениваться записками аж с шестикурсником из Пуффендуя.
Девчонки, как всегда, трещали до поздней ночи, и Гермиона нетерпеливо перечитывала книгу, скрывшись за пологом и дожидаясь момента, когда соседки уснут. Дождавшись, девушка надела заранее приготовленную одежду и тихонько выскользнула из спальни. На этот раз она вышла гораздо позднее, чем в февральскую ночь, но это время назначил сам Виктор. Было в этом что-то жутко романтичное. Раньше Гермиона никогда не нарушала правила так открыто и ради любимого человека.
Любимого человека… Это звучало слишком серьёзно. Можно ли так думать о Викторе Краме, так неожиданно ворвавшемся в её упорядоченную жизнь? С другой стороны, он не навёл в ней никакого хаоса, не вызвал никаких неприятностей или бешеных страстей.
Но так и должно быть. Разве нет?
Тенью проскользнув через Общую гостиную, Гермиона вышла в коридор, осмотрелась и потихоньку направилась по опустевшим школьным коридорам к холлу, где у главных дверей её ожидал Виктор. Верный своему слову, он действительно стоял на крыльце, меланхолично глядя на стрелки наручных часов. При виде Гермионы он заметно оживился и шагнул ей навстречу, вступая в узкую полоску света, льющегося из холла замка.
— Добрый вечер, Гермивонна, — поприветствовал девушку Крам, ловя её руку. — Идём?