А небо по-прежнему голубое
Шрифт:
Образ этот, к сожалению, продолжал преследовать её на протяжении всего следующего дня. Лаванда постоянно была рядом с Роном, кокетливо строила ему глазки и так и льнула к нему, трогательно краснея и с успехом применяя уже отточенные приёмы. Именно поэтому Гермиона решила, что ей следует поговорить с однокурсницей. Ей не хотелось, чтобы та в конце концов отпраздновала свою победу над Рональдом, проявлявшем удивительную наивность в отношении девушек. Чёрт возьми, да у него даже опыта особого не было! Он ни с кем не встречался (Парвати в качестве спутницы на Святочном балу не в счёт). Неудивительно, что Лаванда сможет вертеть им, как ей вздумается!
С этим необходимо срочно что-то делать.
— Значит, встречаетесь?
Этими словами Гермиона встретила вернувшуюся в спальню Лаванду Браун. Та хихикала, на шее у неё болтался галстук, явно развязанный Роном «в порыве страсти», свидетелем которому наверняка в очередной раз стала вся Общая гостиная.
— Ну да, — ответила Лаванда и с независимым видом прошагала к своей кровати. — А что, поздравить хочешь?
— Нет, не поздравить. — Гермиона приподнялась в постели, сверля взглядом девушку, разыскивавшую что-то в прикроватной тумбочке. — А спросить.
— Ой, Гермиона, мне сейчас совсем не до вопросов, — отмахнулась соседка по комнате, но староста так просто отступать не собиралась.
— Зачем ты это делаешь, Лаванда? Вздумала посмеяться над Роном? — требовательно спросила Гермиона.
— Что?! — Сокурсница резко обернулась, выпрямившись.
В этот самый момент в комнату сунулась Парвати, весело окликнувшая подругу и только теперь заметившая витавшее в воздухе напряжение.
— А что тут у вас происходит? — поинтересовалась она, и с лица её слезла улыбка.
— Наша староста снова лезет не в своё дело, — пожала плечами Лаванда. — Ничего нового.
— Это и моё дело тоже, — не согласилась Гермиона, взбешённая поведением однокурсниц. Парвати тем временем вошла в комнату, притворив за собой дверь, и прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Она явно не знала, стоит ли вмешиваться. — Рон — мой друг!
— Друг? — ехидно переспросила Лаванда. — Да неужели? А может, ты просто ревнуешь? Решила двух Уизли сразу заполучить? Или нашла в его лице подходящую замену старшему братцу, пока того нет рядом?
— Да как ты смеешь? — взвилась Гермиона, соскочив в кровати. Лаванда невольно отпрянула, явно пожалев о своих словах, но сдавать позиций вовсе не собиралась.
— Если не так, то почему ты лезешь к нам с Роном?
— Потому что я знаю, что ты решила выбрать его объектом для своих последующих насмешек, разве не так? Разве вы с Парвати не высмеиваете ваших кавалеров, которых сами считаете недостойными себя и с которыми встречаетесь только чтобы потом сыграть на их чувствах?
— Гермиона, ты всё не так поняла! — наконец, вмешалась Парвати. Но обе спорщицы её не услышали.
— Я вовсе не собираюсь издеваться над Роном, ясно? — выпалила Лаванда. — Те ребята действительно были полными неудачниками, даже в квиддич не играли…
— А Рон, значит, перестал казаться тебе неудачником после того, как в команду пробился, да? — презрительно бросила Гермиона, закипая и с трудом сохраняя холодный тон.
— Допустим, — кивнула Лаванда, тоже едва сдерживаясь. — Но дело не только в этом!
— Правда? Не держи меня за дурочку, Браун. Более чем уверена, что тебе плевать на Рональда и на его чувства. В отличие от него, я тебя знаю, как знаю и твою манеру обращаться с парнями вроде него. Кажется, ты их «неудачниками» зовёшь, изображая из себя богиню, которую они недостойны, а затем обсмеиваешь, обсуждая с Парвати. Разве не так?
В комнате повисла тишина. Лаванда, казалось, почти физически ощутила брошенные ей обвинения и смертельно побледнела, чего за ней прежде не наблюдалось. Парвати что-то тихонько пискнула и уже хотела было броситься к подруге, когда та вдруг вздрогнула и упёрла руки в бока.
— Вот, значит, как, да,
— Лаванда… — пробормотала Парвати, но её порыв остался незамеченным.
— Ты сама говорила, что нельзя судить человека как книгу — по обложке, — выпалила Лаванда. — Почему же ты тогда меня так судишь, а? Или это только к тебе относится, и наша безупречная староста может судить о людях, как ей вздумается, не зная всей правды? Да ты настоящая лицемерка! Какое тебе вообще до меня дело, Гермиона?
— Я вовсе не сужу тебя как книгу, только лишь не хочу, чтобы ты провернула с Роном одну из тех штучек, что с успехом применяла на других ухажёрах, — ответила Гермиона уже не так уверенно, вдруг почувствовав себя довольно смущённой. — Рон ведь мой друг, и…
— А с чего ты вообще взяла, что знаешь мои намерения? — перебила Лаванда. — О да, конечно, как я могла забыть! Ты ведь привыкла лезть без приглашения в чужие дела, считая себя самой умной, а своё мнение — истиной в последней инстанции, да? Только здесь уж ты не права, и то, что происходит между мной и Роном, тебя касается в самую последнюю очередь, ясно?
На последних словах голос у Лаванды предательски сорвался, и она стремительно выбежала из комнаты, не обратив внимания на Парвати, попытавшуюся схватить её за руку, чтобы удержать. Хлопнувшая напоследок дверь стала финальным аккордом девичьей ссоры, после которой в спальне повисла гнетущая тишина. Гермиона вздохнула, осознав, что всё это время почти не дышала, и в горле у неё отчего-то запершило, а во рту появился неприятный кислый вкус — вкус вины. Тем не менее, она подняла голову и, не глядя на Парвати, отлепившуюся от стены, снова забралась в кровать. Да уж, завершать разговор ссорой вовсе не планировалось, Гермиона лишь хотела выяснить правду, а в итоге… В итоге в ней взыграло беспокойство за Рона вкупе с раздражением, которое невольно вызывало само присутствие Лаванды Браун. Да, это была ревность, но поистине дружеская, а не какая-либо ещё.
— Гермиона, — наконец, подала голос Парвати. — Ты действительно всё не так поняла, и Лаванда…
— Если я не так всё поняла, — мигом ощетинилась староста, — то беги утешать её. Или — ах, да, как я могла забыть! — у неё теперь есть утешитель, и в твоих услугах она не нуждается.
— Зря ты так, — покачала головой Парвати. — Я понимаю, что ты обо всём этом думаешь, но ты не права.
— Неужели? Парвати, перестань.
— А ты выслушай меня, — с нажимом произнесла соседка по комнате, усевшись на кровать Лаванды прямо напротив Гермионы. — Да, мы обе, бывало, потешались над мальчишками, да, встречались с некоторыми из них смеха ради, не всерьёз, и зачастую не задумывались об их чувствах. Это правда. Но сейчас всё совсем иначе. Лаванда действительно влюблена в Рона, уж поверь, и она вовсе не собирается издеваться над ним. Дело вот в чём… — Убедившись, что Гермиона внимательно слушает, Парвати продолжила: — Помнишь, когда Мариэтта выдала нас Амбридж, из-за чего произошла та облава во время очередного занятия? Уж не знаю, куда ты в тот момент подевалась — вроде бы сбежала с Фредом, да? — но мы с Лавандой немного замешкались, в результате чего разбежались в абсолютно разные стороны. Она мне позже рассказала, что её чуть не поймал один из слизеринцев, что были у Амбридж в помощниках, а Рон её защитил — метнул какое-то заклятье в него, благодаря чему Лаванда сумела убежать. И потом, они раньше неплохо общались на третьем курсе… Думаю, ты понимаешь, к чему я веду? — Парвати пытливо посмотрела на слушательницу, опустившую взгляд на одеяло. — Всё совсем не так, как тебе показалось. Подумай над этим.