А потом с ней случилась жизнь
Шрифт:
– Сто семьдесят шесть, – ответила я.
Леонор, уже было вернувшаяся к своим грейпфрутам, опять удивленно приподнялась.
– Как? Ты высокая? Никогда ние замечала. У миеня была бабушка, очень высокая бабушка, и у нее был рост сто семьдесят шесть сантимэтров. Навиерное, ты, кривишь спину.
– Так, смотрим, – сказала Валентина Михайловна, тыкая пальцем в телефон. Через несколько мгновений она цокнула и сказала, что в подвале, как всегда, нет связи.
– Я посмотрю, – дожевывая суши, сказала Оксана. – Так, ваш идеальный вес, Мирослава, шестьдесят пять килограмм.
– А я столько и вешу, –
– В шесть месяцев беременности, ага, – вставила Валентина Михайловна.
После обеда я нехотя поплелась в наш кабинет в мансарде. Сутулюсь я, как же. Ее бабушка была выше… Ну зачем об этом говорить при всех! Да, я сутулюсь. Я со средней школы слишком длинная и слишком худая – нет во мне силы удерживать этот рост. Травинки гнутся на ветру. Но вот чего я никак не ожидала, так это того, что Леонор, получается, на целых восемь сантиметров меня ниже. Почему же я этого совершенно не чувствую? Всегда казалось, что, она выше меня.
Помню, когда Леонор только пришла в бюро – это была толстая и веселая немка. Она сразу устроила пивную вечеринку с колбасками, квашеной капустой и десятью видами пива. Все были от нее в восторге. А потом она решила похудеть. Личную жизнь, наверное, хотела устроить – не знаю. Когда через год после окончания моей стажировки мне предложили работать ее ассистентом, я согласилась, не раздумывая. Но придя в бюро, я ее не узнала. Со спины это была худая девушка, но на лицо она будто стала старше, чем была. Ушли куда-то румяные круглые щечки, черты лица заострились, нос вырос, а глаза из веселых превратились в злые и въедливые, и насмешливо сверкали из-под низкой медно-бурой челки. Теперь она ела не ртом, а глазами и не еду, а меня. Она вся будто вытянулась. Нависала, давила – даже если сидела.
Жила она одиноко в соседней с офисом многоэтажке. Оттого и не торопилась домой, а утром приходила раньше других. Мне было как-то неловко вставать и откланиваться в шесть вечера, особенно поначалу, и я постоянно задерживалась на работе. Но так ни разу и не ушла позже Леонор.
Но когда спустя год я вышла замуж, то сразу почувствовала, как изменился мой статус. Я перестала быть просто девочкой-студенточкой, которую можно отчитывать направо и налево. Ведь где-то там у меня теперь имеется муж, который сможет защитить в случае чего. Наше общение с Леонор стало более любезным, но внутри я продолжала чувствовать, что раздражаю ее. И это чувство росло. Что это было – моя ли молодость, моя ли красота, худоба или семейное счастье – трудно сказать. А может все это вместе взятое не давало ей покоя.
Папа шутил, что в скором времени от меня уйдет муж, если я буду так задерживаться на работе. Но муж не ушел, а сам стал работать допоздна. Исправило нас на какое-то время только рождение Мишки.
– Слава, у нас проблема, – обрушилась на меня Леонор, как только я появилась на пороге кабинета. Тень дежурной улыбки еще не совсем сошла с ее лица, но глаза уже искрились.
Я вежливо поинтересовалась, что случилось, и Леонор вывалила на меня для начала все, что стряслось за неделю, пока меня не было, и закончила, по ее выражению, «клубникой на торте»:
– В понедельник приэзжает Дюваль, у нас встреча в министиерстве, а у них нет переводчика, – она смотрела на меня выжидающе, я молчала. – У нас,
– В понедельник? – растерялась я. – Вообще-то в понедельник утром я хотела поехать сдавать один анализ…
– О, – Леонор изобразила понимание, но по ее лицу было видно, что она не намерена сдаваться. – Но его можно сдать в другой день?
– Ну в общем-то да…
Я неуверенно пожимала плечами. Мне, действительно, ничто не мешало сдать его, скажем, в среду, ведь «там нечему кровить». И хотя где-то глубоко внутри я чувствовала, что хочу поехать на анализ именно в понедельник, но почему – не знаю, а раз нет аргументов, которые я могла бы озвучить Леонор, то… я услашала свой голос:
– В среду могу.
– Прэкрасно, Слава, – заслуживаю я одобрение начальницы.
Вечером они несли друг другу новости: он – свою, а она – свою.
Теплая майская пятница приняла в свои объятия тысячи опьяненных весной москвичей. Марк и Слава договорились встретиться на выходе из метро. Она приехала ровно в восемь, и, отойдя подальше от извергающихся из-под земли людских потоков, подставила лицо солнцу. Марк, как всегда, не сразу увидел ее в толпе. Вот будь она в своих рыжих гетрах – тотчас бы заметил.
Он подошел к ней, и они нежно пожали друг другу руку. Они никогда не целовались на публике, даже при встрече или прощании. Всегда ограничивались пожатием руки. Многим это казалось странным, но тем, кто знает, что через ладони у человека проходят мощные энергетические каналы от самого сердца, не удивились бы. Впрочем, сами Марк и Слава об этом не догадывались, просто они не любили выставлять свои чувства напоказ. А при касании можно вернее почувствовать и настроиться друг на друга, чем при отвлеченном поцелуе в щеку. Ладонь – более надежный канал, они поняли это давно.
Слава сразу же выложила мужу все, что произошло с нею с самого утра, особенно на работе. Ей нужно было выговорить это неприятное мутное чувство, которое начало бродить внутри с тех самых пор, как она согласилась быть переводчиком на переговорах. Она избегала как-то называть это чувство, но это было очень похоже на предательство. Очередное предательство себя. Во имя того, чтобы быть «хорошей девочкой» для всех. Соглашаться делать то, что удобно другим, а свои потребности ставить на последнее место. Эти невыносимые мысли были больше похожи на туман в ее голове, и даже не делали попыток сформироваться в облака. Так привычнее и безопаснее. Сейчас главное – говорить. Как будто за потоком слов можно спрятаться от реальности.
Марк выслушал ее как всегда спокойно, не перебивая.
– Ты когда-нибудь делала последовательный перевод? Уверена, что не будешь нервничать на переговорах?
Они проходили мимо церкви, вечернее солнце освещало величественное спокойствие куполов.
– Не уверена… Но думаю, что я справлюсь, ведь я знаю все термины… Я внутри этой темы! – уговаривала себя Слава. – Просто нужно будет подыскать какое-нибудь успокоительное.
– Авантюристка, – усмехнулся он.
– Эээээ, – запротестовала Слава, но Марк тут же ее потрепал по золотистой опушке волос, и она снова заулыбалась.