А Саша делает, как может
Шрифт:
Генри эти образы как-то закрепил, сообщив, что сквозь иллюзию только очень сильный маг что-то заметить сможет, но такие по дорогам, как правило, не гуляют. А если гуляют — то всяко на других путников не пялятся. Если только мы сами к себе излишнего внимания привлекать не будем.
Выехали на третий день, ранним утром — еще, как говорится, черти с углов не прыгали. Солнце только-только проснулось, высунув из-за края неба розовый любопытный нос.
Наш кучер, молодой парнишка по имени Сель, все же напросился с нами, хотя изначально Генри брать его не хотел, собираясь лично править лошадьми. Сель клялся мамой, что точно знает дорогу до Огненных гор,
Гришка тихо ржал мне в воротник неприметной шубейки, глядя, как парнишка, вытаращив честные-честные глаза, убеждает лорда в своей профпригодности. Аленка жалостливо кривила губки, и под конец одарила мальчишку кусочком шоколадки, выуженной все из того же кармана. И нет, я ни капли не удивилась. Аленка и шоколад вещи суть неделимые.
В конце концов, отправились.
Первую неделю за окнами кареты мелькали селения эльфийские, похожие на сказку. Все же магия — она такая магия…. Да еще весна наступала стремительно, пробуждая к жизни всю зелень, окружающую домики и селения. Здесь не было муторного перехода от морозов к теплу. Снег исчезал под теплым солнышком, оставляя после себя веселые звонкоголосые ручейки и синие лужицы. Привычной нам грязи вдоль улиц мы не видели. Да и то сказать — никакого пластика и прочей химии здесь пока не знали и не использовали, а то, что использовали в качестве упаковки — легко сгорало в печах и каминах.
Потом селения закончились, и мы ехали, наблюдая лишь лес. Даже не так. ЛЕС. Но не мрачный, еловый, а светлый, лиственный, еще не позеленевший, но уже окутанный прозрачной дымкой. Красота!
Правда, мне красотой любоваться дозволялось на привалах. А так Генри старательно пытался обучить меня магии воздуха. Как будто было в этом что-то тайное. Самое смешное: я прекрасно справлялась со сложными заданиями — например, когда надо было легчайшим движением пальца качнуть единственную травинку. Но если Генри требовал от меня перемещения во-он той обломанной ветки во-он туда — дело заканчивалось либо сенокосом- вернее, содранным покровом земли. Либо полетом этой ветки над головой учителя.
Гришка только хмыкал многозначительно, намекая Генри, что учат меня неправильно.
Кстати сказать, Аленка тоже пыталась учиться. И у нее вполне сносно начали получаться мелкие бытовые заклинания. Во всяком случае, обязанность греть в дороге чайничек из дорожного погребца прочно за ней закрепилась. Впрочем, Аленка и не возражала, время от времени разыгрывая целые представления для благодарной публики.
На второй недели нашего путешествия я притомилась повторять одно и то же, приноровившись вместо чтения коситься в окно. И стала замечать, что попутчиков-то у нас и нет. Встречные кареты, кибитки и подводы, а так же конные и пешие нам еще попадались, а вот попутчиков не было.
Генри на прямой вопрос ответить не смог. Потому мы поехали еще медленнее, выискивая кого-нибудь, с кем можно было бы потолковать по душам.
И вот
Видимо, это межзвездная, межпланетная и межмировая раса. Здешние цыгане были высоки, волосы имели кудрявые, но светлые. Кожа не смуглая, как у наших, земных, а цвета кофе с большим количеством молока. И глаза у всех поголовно карие. И уши классические эльфийские — длинные и заостренные.
Табор был невелик — всего-то три кибитки. Яркие цветастые юбки, платки, кофты, звонкие браслеты на ногах и руках у женщин. Яркие атласные рубахи у мужчин. К слову, их всего было пятеро. Женщин — больше. С десяток разновозрастных ребятишек носились поодаль от коней.
Генри заволновался, углядев кого-то в шумной голосистой толпе, обступившей нашу карету.
— Девочки, сидите в карете и носы не высовывайте, — пригрозил Гришка. — Аленка, тебя в первую очередь касается.
Та только губу оттопырила.
Сам он тоже не торопился наружу.
Потом в карету заглянул Генри.
— Все нормально, — сказал. — Это семья моего старого знакомого. Нам не причинят вреда.
И вот мы сидим у костра. Вечер. Мы добыли часть своих припасов — в общий котел, так сказать. Аленка расщедрилась — решила угостить новых знакомых пельменями, которые нам уже изрядно поднадоели. Мы ж не умеем понемногу, мы ж в промышленных масштабах их лепим….
Короче — ей старшая цыганка выдала здоровенный котел, так живо напомнивший мне котлы ведьм — какими их рисуют в книгах. Здоровый, на высоких ножках — поставил над огнем, и никаких тебе проблем, только жар успевай регулировать.
Воды мальчишки наносили, пока наш личный водо- и дровоноситель забалтывал парнишку цыганенка. Мне даже стало парнишку жалко — Сель оказался болтуном почище сорочонка.
Аленка командовала, я тренировалась, направляя легкий ветерок в пламя — чтобы оно охватывало бока котла и равномерно их прогревало.
Вскоре вода вскипела. Аленка кинула туда пару целых луковиц, пряные травки, в очередной раз пожалев, что никто здесь не удосужился выдумать Рим, Древнюю Грецию и прочее Средиземноморье, а стало быть, и лаврушечки нашей родненькой в мире не водится. И мы засыпали первую партию пельменей. Над полянкой поплыл аппетитный аромат, мгновенно приманивший к костру всех.
А после ужина, получив от благодарных едоков кучу комплиментов, мы расположились все у того же костра. А рядом с нами устроилась матриарх семейства.
Азгей была стара. Она была старше бабули Лани. Это читалось в ее выцветших глазах — уже не жгуче-карих. Скорее, они были оттенка старого меда. Белесыми, с черными зрачками, на дне которых все еще вспыхивали угольки.
Это читалось в ее походке — неуверенной, будто она разучилась передвигать ноги. Даже в том, как она сидела, читалось, что она стара.
— Что ж, я вижу, что он не ошибся, перенеся тебя в наш мир, девочка, — сказала Азгей, пристально посмотрев на меня. Мы с Аленкой переглянулись. Ни я, ни она, ни наши спутники не говорили цыганам, кто мы, и откуда. И уж тем более, не сообщали, что иномирцы.
— Не переживайте, — чуть приподняла она уголки губ, обозначив улыбку. — То, что ведомо мне — остается в моем сердце. Моим детям ни к чему знать о вашей дороге.
— Уважаемая, — нерешительно начала Аленка, но Азгей властно подняла сухую руку с дряблой морщинистой кожей.
—Помолчи, дитя, — сказала она. — Ты всего лишь спутница. Александра — идущая за Светом.
— «У-у-у! — взвыла я мысленно. — Все-таки пророчество! За что?!!! Не хочу!»
— За чем, за чем идущая? — открыла ротик Аленка.