А Саша делает, как может
Шрифт:
Действие на сцене подошло к концу, девушки присели в реверансе и замерли, с волнением глядя на нас.
— Да, все хорошо, — очнулась Саша. — Вы молодцы, девочки. Отработаете так же на показе — цены вам не будет. А пока всем спасибо, все свободны…. Генри, ты тоже свободен.
— Саша….
— И-ди!
Я вышел. Всего лишь на пять минут, чтобы приказать принести вина и фруктов.
А когда вернулся — Саши уже не было.
Покои молочного брата принца Энгельберта, лорда Генри.
Совершенно обычные дворцовые покои. Анфилада из
Именно здесь, в опочивальне, и застал принц своего молочного брата, секретаря, помощника, друга и с недавних пор шурина.*
Генри методично просматривал и рвал какие-то бумаги, скидывая обрывки в камин, где пламя с радостью их поглощало, прищелкивая и потрескивая.
Принц Энгельберт выглядел неважно. Багровый синяк почти полностью закрыл ему правый глаз, и даже частично отразился на переносице и левом глазу. Косички, когда-то заплетенные хулиганистой супругой, вид имели неопрятный, взлохмаченный и покосившийся. Энгельберт целое утро пытался их расплести и расчесать — не тут-то было. Расплетаться они не хотели, расчесываться тем более. И не брала этот изыск шаловливых ручек ни магия, ни маты, ни специальное драгоценное масло из корней особого растения. Энгельберт подозревал, что справиться с его горем могла лишь Саша. Или — на худой конец — ножницы. Волосы было жаль. Все же, эльфы никогда не придерживались веяний моды других рас, волос не стригли и лбов не брили, почитая данное от природы бесценным даром.
Кроме того, и наряд принца мало соответствовал его статусу. Изрядно помятые, залитые вином и усаженные пятнами от жирных пальцев брюки. Рубашка, некогда белоснежная, сейчас напоминала плохо простиранную половую тряпку. Ботинки тоже были в пятнах, паутине, и похоже, в золе. Во всяком случае, некое серое вещество с них слетало при каждом шаге.
Принц протащился по ковру до кресла, упал в него и картинно прикрыл фингал ладонью.
— Генри, где Сашка?
Генри не ответил. Только глянул на принца так, что у того снова зазудела правая половина лица. И… правое же полупопие. Там тоже был синяк, отчетливо напоминающий часть рифленой подошвы чьего-то сапога.
Да, Генри не постеснялся вчера наподдать шурину еще и по…. В общем, все поняли.
— Где моя жена, Генри? — попробовал принц надавить голосом.
— Не знаю. А если бы и знал — не сказал бы.
Генри не больно-то испугался. Отношения они выясняли всю свою жизнь, начиная еще в те благословенные времена, когда валялись рядышком в одной кроватке и мусоля кулачки.
— Генри!
— Уже много лет Генри. Ровно столько же, сколько ты — Энгельберт. Нас даже нарекали в один день и час, если помнишь.
Генри
Открыл дверцы, и принялся методично перерывать все, что там лежало, висело, болталось и валялось.
Отобрал несколько неприметных камзолов без золотого или серебряного шитья, несколько простых немарких рубашек без кружев, воланов и прочих излишеств. Сложил все в дорожный сундучок. Туда же отправились штаны из тонко выделанной кожи, обычные брюки, стопка нижнего белья, и несколько пар обуви. В основном, сапоги особого пошива. В них никогда не намокали ноги, не слышны были шаги и никогда не появлялись мозоли.
— Генри!
— Скажи спасибо, что я не вызвал тебя на дуэль, — неожиданно навис над принцем Генри. — Благодари за это мою матушку. Если б не ее любовь к тебе…. Впрочем, о чем это я!
— Генри! — тут принц попробовал изобразить величие и грозность царственной персоны. Как раз ту, когда можно и сидя смотреть на собеседника сверху вниз. — Ты не только мой молочный брат! Ты еще и мой секретарь, помощник. Слуга, наконец! И я не потерплю….
Генри только плечами повел, будто сбрасывая с них невидимую тяжесть.
— Уже нет, — как-то грустно и устало сказал он и отошел к сундуку. Захлопнул крышку и дернул розетку звонка. Подождал, пока вошедший слуга заберет сундук.
— Как это — нет? — не понял принц.
— Я ушел. Как говорит Саша — уволился по собственному желанию. Даже расчет успел получить у нашего скряги — казначея. Он был безмерно этому рад.
— Ч-что?!
Генри не ответил, занявшись на этот раз дорожным сундучком для посуды, продуктов, прибора для письма, бумаги и туалетных принадлежностей. Сундучок был из дорогого дерева, в котором продукты долго хранились, но вид у него был более, чем не притязателен.
— Генри, ты не можешь меня вот так оставить! Одного с кучей проблем, — попробовал зайти с другой стороны принц. — Давай хотя бы сперва все обсудим. В конце концов, как мужчина мужчину ты мог бы меня понять! Я должен был хотя бы попробовать обойти…. Проверить…
— Проверил? — не оборачиваясь, спросил Генри. — И как?
— Проверил. Жжется. Сильно. Изменять и в самом деле оказалось больно.
— Вот и утешай себя этим. А мне пора.
— Генри, но ты не можешь меня вот так оставить! — вскочил принц стремясь перекрыть другу двери.
— Ничего, Ваше Высочество, вы уже большой мальчик. Справитесь. К тому же, во дворце полно юных леди, готовых утешить всеми брошенного страдальца. Пропустите, меня карета ждет.
— Генри, я не виноват! Это все Эд! Ну, мы же вместе пили! Помнишь? Он все доказывал, что… ну, ты слышал! Мне захотелось проверить…. Да в конце концов — она сама пришла!
Генри аккуратно отодвинул принца с дороги, сжал на мгновение его плечо железными пальцами. Заглянул в левый глаз — потому что правый почти не открывался.