… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
К тому времени мой брат давно уже перешёл из ПМС в ХАЗ и работал на каком-то сложном фрезерно-шлифовальном станке.
ХАЗ был не сам ХАЗ, а только филиал Харьковского авиационного завода. Самолётов там не собирали, а изготовляли детали всевозможных конфигураций, упаковывали их в ящики и отсылали в ХАЗ, или другие его филиалы.
Конотопский филиал в Конотопе называли просто ХАЗом и стремились устроиться туда из-за высоких заработков.
Саша получал там 200 руб. в месяц! Остальные поменьше,
Ещё одно преимущество ХАЗа – его местонахождение на Посёлке – можно ходить домой обедать.
Недостаток в том, что работать приходилось более 8 часов в день.
Нет, трудовое законодательство там не нарушали, ровно в пять Саша уходил домой, но работа настигала его и там.
Он жаловался мне, что даже когда смотрит футбол по телевизору, то составляет в уме рабочие планы – какие детали начнёт завтра делать с утра, а какие после обеда.
Мне было жалко брата, но я ничем не мог ему помочь.
С зарплатой в 200 руб. на Посёлке можно смело обзаводиться семьёй.
Сашина избранница, Люда, работала в «Оптике» на Зеленчаке, а сама тоже была с Посёлка и к тому же завидной невестой: две отдельные хаты – папина и мамина.
У молодых сразу решается жилищный вопрос и остаётся только жить припеваючи.
Так мой брат стал примаком.
В подарок молодым Ира хотела купить постельное бельё, но оно уже несколько месяцев как исчезло из магазинов. Это объяснялось тем, что на следующий год Москва принимала всемирную Олимпиаду и постельное бельё понадобится для застилки кроватей в Олимпийской Деревне.
( … забегая вперёд, скажу, что и два года спустя постельное бельё оставалось одним из дефицитов.
Не представляю, что они там с ним делали в этой Олимпийской деревне …)
Тогда Ира купила симпатичный кувшин прозрачно-красного стекла с набором стаканов, мудро рассудив, что бельё быстро изнашивается, а кувшин – если не разбить – простоит в серванте и до золотой свадьбы.
Поскольку свадебная суббота совпадала с днём рождения нашей мамы, я решил подарить ей цветы.
Гаина Михайловна сказала: какие могут быть цветы 24 ноября?
Но я всё равно пошёл на базар.
На мосту через Остёр я увидел мужчину с букетом в руках, стоявшего в сопровождении двух дам.
Вид у всех троих не имел ничего общего с торговлей, но я почувствовал, что это неспроста, подошёл и спросил – не продаст ли он мне цветы?
Изумлению тёщи не было границ, а я чувствовал, что где-то в Одессе, или параллельных ей мирах сделал что-то правильное и благодарные союзники это не забыли.
На свадьбу мы с Ирой поехали трёхчасовой электричкой.
Событие проходило в
Все ещё больше удивились, что вручил я их не невесте. Тут Саша вспомнил какой это день и успокоил гостей.
Дальше всё шло как на обычной Поселковой свадьбе примака.
Небольшое отличие состоит лишь в том, что на ней я бросил курить.
Сосед за столом начал мне доказывать о невозможности избавиться от этой привычки, тем более на вечеринке любого рода.
Я потушил недокуренную сигарету и – всё.
( … на данный момент я тоже некурящий …)
Утром следующего дня на Декабристов 13 Ира объявила о предстоящей мне поездке на 4-й километр от Чернигова.
Последовал бурный обмен мнениями с моими родителями. Они категорически воспротивились и требовали, чтобы я отказался от этой поездки.
Мне никак не удавалось объяснить присутствующим, что я обещал быть там в понедельник.
Как выжить в мире где не можешь положиться даже на собственное слово?
Тут Ира перешла на сторону моих родителей и дальше они продолжали убеждать меня втроём.
Только Леночка молчала, сидя в уголке дивана.
– Что?! Выучила на свою голову?!– шумнул мой отец на мою мать. Потом он обратился ко мне.
– Всё для тебя делали. Теперь ты сделай как тебе говорят. Или родители тебе не такие? Чем это? Скажи!
– А и скажу!– ответил я и пристукнул кулаком по столу.– Почему ты перестал писать стихи?
Отец смутился, пряча глаза от жены и невестки. Даже в глубоких морщинах на лбу пролегла небывалая прежде застенчивость.
– Ну… я молодой был… тогда война была…
( … вот жизнь, а? Начнёшь гнать дуру, а нарываешься на чистосердечное признание…
А нынче на поэзии у него поставлен крест. Перешёл к ораторской карьере.
Долгими зимними вечерами, одев валенки, выходит под фонарь на столбе возле хаты Колесниковых – на сходку соседей своего возраста.
Стоят на утоптанном снегу, перетирают новости из вчерашней программы «Время», порою схлёстываются в дебатах – стоящий мужик Муамар Каддафи, или такой же клоун как Ясир Арафат?..)
В виде компромисса решили, что до отъезда в Чернигов я с матерью схожу к местному психиатру Тарасенко, от которого (жестоко прищурив глаз сообщил мой отец) никто не уходил.
Потом я проводил Иру на электричку и по пути она снова уговаривала меня не ездить на 4-й километр.
Но моё слово Тамаре уже вылетело – не поймаешь.
В большом и светлом здании конотопского Медицинского центра, недалеко от стадиона «Авангард», под каждой дверью стояли люди и только к психиатру Тарасенко очередь отсутствовала.