А я заставлю!
Шрифт:
С кухни доносится отборный мат, а спустя пару секунд поток воды останавливается.
Слава Богу! Перекрыл!
Не теряя ни секунды, стараюсь как можно быстрее убрать натекшую лужу, но это не так просто, как кажется. Тряпка впитывает плохо, приходится орудовать сразу двумя.
— Ты что делаешь? — раздаётся сзади спустя пару секунд.
— Убираю.
Слышу низкий утробный выдох, чем-то похожий на раздраженное рычание и закатываю глаза. Если он спросит зачем, я отхлестаю его этой же тряпкой по холеному лицу.
—
— Что? — оборачиваюсь на него с неверием.
— Я сказал встань!
— Слушай, — выпрямляюсь, разозленная его командным тоном, — я тебе не твоя подчиненная, чтобы так со мной разго… — договорить не успеваю, потому что Лев заходит в ванную, подхватывает меня одной рукой за талию и сажает на стиральную машину… — варивать, — проглатываю остаток слова, потому что он оказывается между моих ног.
Прибивает меня сверху тяжелым взглядом, от которого я теряю все слова и вообще способность хоть что-то произнести. Пульс с какой-то стати ускоряется, я облизываю в миг пересохшие губы.
— Значит мои полы холодные и чреваты воспалением придатков, — произносит грубо, не разрывая зрительного контакта, — а топтаться в ледяной воде босиком — это нормально.
Сощурившись, еще несколько секунд буравит меня взглядом, от чего я чувствую, как к щекам приливает краска. И тело его чувствую, горячее и большое. Он все это время продолжает удерживать меня за талию, из-за чего мы склеены так сильно, что, когда я вдыхаю, моя грудь максимально вжимается в его.
Взгляд Льва сползает на мои губы, которые начинают покалывать. Секунда, вторая. Зачем он так смотрит, как будто не ненавидит меня вовсе?
Ответа не нахожу, потому что, уже спустя мгновение, стиснув челюсть, Лев отстраняется. Отобрав у меня тряпку, приседает и сам начинает собирать воду.
С шумом выдыхаю скопленный в легких воздух. Приложив руку к груди, циркулирую воздух туда-сюда, приводя себя в адекватное состояние.
Лев выжимает воду из тряпки в ванну, а я, не веря в то, что этот носорог сам взялся помочь, смотрю на него во все глаза.
Но ведь взялся. И про придатки что-то сказал. Губы мои самовольно растягиваются в улыбке.
Может он не такая уж и глыба вовсе, как кажется?
— Вытри ноги, — переведя на меня взгляд, Лев стягивает с полотенцесушителя полотенце и бросает мне.
— Спасибо, — продолжая улыбаться, сжимаю теплую ткань вокруг остывших ступней.
Ноги блаженно покалывают от тепла, оказывается они действительно успели замерзнуть, а я и не заметила.
— Ой, получилось? — раздаётся вдруг с порога.
Мы со Львом одновременно переводим взгляд на вошедшую Инну Леонидовну.
— Получилось, — нехотя отвечает Лев.
— Спасибо, мои хорошие. И воду почти убрали, молодцы какие. Ой, а где Изюм? — ошарашенно тормозит на входе в кухню.
— Какой изюм? — исподлобья смотрит на неё Лев,
— Мой Изюм. Куда делся?
— Не ел я никакой изюм. Нужен он мне.
— Да это кот мой. Я его на кухне закрыла. Вы на кухню заходили? — испуганно смотрит на нас по очереди.
— Естественно. Стояк же там.
— Ох, Господи, а я думала в ванной и специально закрыла его на кухне. А он… — переводит взгляд на открытую входную дверь, в ужасе прикрывая рот, — сбежал?! Милые мои, надо его найти. Он же у меня домашний, испугается.
Мы со Львом встречаемся взглядами, и я прямо таки вижу, как его любовь к соседям увеличивается в геометрической прогрессии.
13. Изюм
— Кис-кис-кис, Изюм.
Мы со Львом выходим на лестничную площадку.
— Если эта животина убежала вниз, я за ним не пойду, — отрезает категорично.
— И не надо, я сама его найду. Можешь возвращаться домой.
Забрав из его руки корм для привлечения кота, решаю, что сначала правильнее будет исследовать последние этажи и только если там окажется пусто, спускаться вниз.
— Кис-Кис, — зову, шелестя упаковкой с кормом, и поднимаясь вверх по ступеням. В какой-то момент с последнего двадцать пятого этажа доносится пронзительное мяуканье. — Ну наконец-то! Изюмчик!
Бегом преодолев последний пролет, замечаю забившегося в углу кота.
— Миленький, вот ты где.
Рыжий, откормленный, он жадно смотрит на пачку в моих руках, но выглядит при этом очень воинственно. Шипит и ощетинивается.
Ух-ты какой, страшный.
— Смотри, что у меня есть. Иди ко мне, я угощу тебя вкусняшкой.
Отрываю уголок от упаковки и протягиваю руку, чтобы дать ему понюхать.
Кот, издав устрашающий рычащий звук, вдруг бьет меня лапой по руке, да так, что вспарывает кожу.
— Ай, плохой мальчик, — отдернув руку, рассматриваю пару огромных царапин. Вот жопка пушистая, — Будешь так себя вести останешься без обеда, понял?!
Но кот, видимо не понял, потому что вздыбился и кажется если я подойду еще раз, выцарапает мне глаза.
Ну и что теперь делать? Звать Инну Леонидовну разве что, чтобы сама его забрала. На неё-то он не набросится.
Только, что если я уйду, а он сбежит?
Чёрт!
— Нашёлся, — звучит внезапно за моей спиной.
Обернувшись, замечаю, стоящего на ступенях Льва.
— Бешеный что ли? — с брезгливостью оглядывает кота.
— Испуганный. Хотела его взять, а он вот что сделал, — протягиваю руку, демонстрируя кровяные полоски. Пекут страшно. — Позови пожалуйста Инну Леонидовну, пусть она его заберет.
— Делать нечего, туда-сюда ходить. Иди сюда, чудовище, — подойдя к коту, Лев ловко хватает его за загривок и поднимает в воздух.