А я заставлю!
Шрифт:
— Ой, ему же больно.
Кот, подтверждая мои слова, начинает громко орать и выкручиваться. Мотать лапами из стороны в сторону и изворачиваться, как змея.
Лев, игнорируя его вой, быстро спускается вниз по ступеням, но Изюм оказывается не из слабых. Парой выкрутасов ему удается каким-то образом вывернуться и сигануть на пол.
— Сбежит, — взвизгнув, бегу следом вниз, уже представляя как мы его будем ловить до первого этажа.
Но Льву похоже надоела вся эта возня, потому что выматерившись, он в два шага догоняет
— Ах ты ж скотина, охамел совсем, — рявкает, когда кот когтями вонзается ему в руку.
За несколько секунд спускает его на этаж и броском забрасывает в квартиру. Прижав уши, Изюм уматывает к охающей Инне Леонидовне.
— Ой, миленький мой, испугался, — зацеловывая его тушку, она со слезами смотрит на нас, — спасибо вам большое, спасибо.
Оставив на тумбочке у входа открытую пачку с едой, возвращаюсь в квартиру. Лев уже на кухне, достал аптечку и наливает на ватку перекись.
— Стой, — ловлю его за руку, когда он уже почти подносит ее к ранам. — Печь будет. Погоди секунду.
Приношу из спальни собственный скромный мини склад медицинских припасов и нахожу хлоргексидин.
Пока смачиваю им вату, Лев наливает себе бурбон и делает несколько глотков. Выглядит злым и раздраженным. Похоже, контакт с соседями не приносит ему удовольствия от слова совсем.
— Дай руку, — когда он опирается бедрами на кухонный гарнитур беру его руку в свою, — это не будет печь.
Осторожно прижимаю вату к ране и медленно ее обеззараживаю.
Стараюсь аккуратно, потому что порезы оказываются довольно глубокими.
— Спасибо тебе, — поднимаю на него взгляд.
Лев, сощурив глаза, тяжело смотрит на меня.
— За что?
— За то, что не ушел, — ловлю себя на том, что рассматриваю его лицо.
Взгляд самовольно скользит по четко очерченной линии челюсти, выступающим скулам к твердо сжатым губам. Зависаю на них дольше, чем положено, а потом спохватившись, резко отвожу взгляд обратно на рану.
Что делаю вообще?
Сердце хаотично выстукивает в грудной клетке, пока я чувствуя жар на лице, сосредоточенно обрабатываю царапины. Придерживая жилистую руку, стараюсь не обращать внимания на то, как от соприкосновения с мужской кожей меня бьет током. Снова и снова, секунда за секундой.
Пристальный взгляд нагревает мою кожу и кипятит внутренности. Я чувствую, как он смотрит на меня и едва стою. Пальцы начинают мелко подрагивать от неописуемых нарастающих ощущений.
— Всё, — рывком отстраняюсь, не в силах выдерживать этой пытки, и уже собираюсь развернуться, как Лев внезапно хватает меня за руку. Оборачиваюсь, встречаясь с его темным взглядом. — Что ты…
Но не успеваю договорить, как он вдруг обрушивается на мои губы. Сминает их своими и уже в следующее мгновение проникает в рот языком.
Меня пронзает высоковольтным током. Каждая клеточка воспламеняется от протеста, шока, и восторга
Но не проходит и мгновения, как Лев также внезапно отстраняется. Я пошатываюсь, полностью растерянная, а он словно проникает мне под кожу потемневшим взглядом. Травит своей темно-серой ртутью, плавит.
Всматривается в лицо, а я не сказать ничего не могу, не ударить его. Потому что внутри испытываю нерациональное разочарование от того, что он отстранился. Сама себе удивляясь, опускаю взгляд на его губы и уже через секунду снова оказываюсь в оковах жесткого плена.
Лев сгребает меня руками, одну положив на затылок, а второй обхватив за талию. Впечатывает в себя мое полностью потерянное в пространстве тело, и целует.
Жадно, горячо.
А я отвечаю, сама себе не в состоянии объяснить почему. Оплетаю его шею руками и привстав на носочках, целую в ответ. Наши языки сталкиваются, его колючая щетина царапает мою кожу, но от этого восторг становится только сильнее.
Чувствую, как ступни отрываются от пола, а спустя миг попа моя оказывается на столе.
Сильные руки сдавливают мою талию, вызывая рой мурашек, поднимают кофточку.
У меня кружится голова и внизу живота становится невыносимо горячо.
Подставляя шею под яростные поцелуи, чувствую, как мир уплывает. Его жгучие прикосновения жалят, приносят легкую боль. Ощущение, будто Лев срывается на мне за что-то. Или он всегда такой, я не понимаю.
Ожесточенно дернув меня на себя, он буквально врезает меня в его каменный пах и тянется к пуговке на моих джинсах.
Его прерывистое учащенное дыхание решетит мою шею, а я понимаю, что меня пугает такой напор.
Уперевшись в стальную грудь ладонью, пытаюсь увернуться.
— Стой, остановись, — отрываю его руки от своих штанов.
Лев отстраняется, растирая меня в пыль поплывшим напряженным взглядом.
— Что?
— Вот так… — обхватываю себя руками, спрыгивая со стола, — я не хочу вот так.
Разворачиваюсь и ухожу к себе. Щеки горят, возбуждение заставляет пульсировать каждую клеточку. Но меня не покидает стойкое ощущение, что меня целовали не потому, что искренне этого хотели. А потому, что пытались за что-то наказать.
14. Утро в сосновом бору
— Земля вызывает Вольского, — Назаров щелкает перед моим лицом пальцами, — Ты вообще слышал, что я предложил?
— Нет, — говорю, как есть, потому что реально за последние минут пять мое внимание уплыло в другую сторону, в ту, которую уплывает весь сегодняшний день.
— Я так и понял. Говорю, как на счёт посидеть где-то вечером? Девочек пригласим, расслабимся.
Девочек? Прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Девочку хочу, но не одну из тех, о которых говорит Стас.