А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
глав» (I, 560), но как вершина, так и ее подготовка представляют собой,
согласно этим разновременным и внутренне взаимосвязанным высказываниям
поэта, результат строго индивидуальной, не координированной с исканиями
современников, поэтической работы: «… эта книга, в противоположность двум
следующим, написана в одиночестве…» (I, 559).
Никак нельзя недооценивать значимость этого, устанавливаемого самим
поэтом, обстоятельства как для всей эволюции
начальной работы. Зрелый Блок соотносит «смутные искания» своих ранних
лет непосредственно с чем-то объективно совершающимся в мире; в его
представлении существуют лицом к лицу «художник» и «мир», без
посредников, без средостений. Отношения между этими двумя действующими
лицами драматичны, однако сам этот драматизм имеет объективный характер.
Чаще всего Блок, как в зрелую пору, так в особенности в ранний период (а
также в высказываниях поздней поры, касающихся поэтической молодости),
прибегает к мистической фразеологии, пытаясь осмыслить этот драматизм.
Однако следует понять, что для Блока всегда речь идет не о болезненно
искаженных субъективной фантазией вымышленных картинах, но о неких
«неполадках» в самом объективном мире, неполадках, постигаемых и
«записываемых» поэтом. Поэтому-то так настойчиво он твердит, что литература
началась для него не с декадентства. Поэтому-то так важна для этих же
высказываний Блока о начале его творческого пути тема душевного здоровья,
любви к жизни и ее ничем не омраченным простым радостям, среди которых
присутствует и творческий, литературный труд. Так, говоря о людях,
окружавших его в детстве и юности, он пишет о своей бабке, Е. Г. Бекетовой:
«Характер на редкость отчетливый соединялся в ней с мыслью ясной, как
летние деревенские утра, в которые она до свету садилась работать» (VII, 10).
От раннего воздействия декадентства, от «мистического шарлатанства»
уберегли Блока, согласно его собственным высказываниям, «трезвые и
здоровые люди», которые окружали его в юности (VII, 14).
В этой связи чрезвычайно важно следующее признание в письме Блока
от 1898 г. (т. е. в письме, относящемся к самому началу поэтической
деятельности Блока) к его «первой любви» — К. М. Садовской: «… знай, что
мне прежде всего нужна жизнь, а жизнь для всякого человека самое главное,
потому я и стремлюсь к Тебе и беру от Тебя все источники жизни, света и
тепла» (VIII, 9). Существенно, чтобы тут не было никаких упрощений, никаких
перегибов. В «Автобиографии» Блока говорится о мистике, «… которой был
насыщен воздух
Мистика остается мистикой при всех обстоятельствах. Нет нужды в
упрощенных истолкованиях творческой эволюции Блока. Ценой больших
духовных усилий и издержек пробивается Блок к творческому постижению — в
особых художественных формах — исторического смысла своего времени Но
следует также видеть факты в их объективной, реальной совокупности. «Воздух
времени» окрашивается чем-то тревожным, зловещим. Пройдет много лет,
прежде чем Блок поймет, что это «стихии, бушевавшие под землей, хлынули
наружу» — т. е. что происходящее имеет место в объективном историческом
времени. Но поймет это Блок-художник тоже в мистифицированной форме. С
другой стороны, поймет это из всего круга символистов глубже всех именно
Блок, и во многом потому, что еще в начале творческого пути Блок ищет
«источников жизни, света и тепла».
Таким образом, то, что Блок в предисловии к своему первому тому в
издании 1911 г. называет «одиночеством», имеет достаточно сложное
содержание. Несомненно, подобное «одиночное» формирование поэта
свидетельствует об относительной узости, замкнутости духовного кругозора. С
этой замкнутостью Блоку приходилось позднее бороться, в какой-то
(достаточно большой) степени она является источником отрицательных черт в
его последующем развитии. Но есть тут нечто не только отрицательное, но и в
высокой степени положительное, каким бы странным ни показалось на первый
взгляд такое утверждение Чужой духовный опыт — в особенности когда этот
опыт «зафиксирован», закреплен в произведении искусства и в особенности
тогда, когда этот опыт принадлежит современнику, т. е. человеку, имеющему
дело с теми же, общими для эпохи, проблемами, — всегда давит на восприятие
и осмысление времени, всегда направляет особенным образом собственные
идейные поиски. Искусство и — шире — определенным образом
оформившееся духовное искание имеют свойство активности, действенной
силы. То, что Блок в начальную пору своего человеческого и поэтического
формирования не знает сопровождающейся большим шумом
экспериментальной работы Брюсова, стихотворных сборников
Бальмонта и т. д., — обусловливает относительно больший вес, большее
значение в его ранней работе прямого и непосредственного жизненного опыта.
Он, конечно, узок, ограничен, этот жизненный опыт. Но он вместе с тем и не