А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
был определенный поэтический опыт, на который он отчасти опирался в своей
стихотворной работе, отчасти же пытался этот опыт преодолевать, менять и
развивать. Естественно, что и объективно и субъективно поэзия для Блока
начиналась не с него самого, не с его собственных опытов, — были приемлемые
и неприемлемые образцы, «нравившиеся» и «не нравившиеся» чужие стихи.
Разумеется, суть вопроса тут не во влияниях, взаимодействиях и т. д., но в
художественном
опыта — соответственно, в опоре на те литературные образцы, которые, как
казалось, помогали этот опыт литературно оформить, и в отвержении тех
поэтических явлений, которые собственному опыту духовной жизни были
чужды.
Поэтических соседей Блок не знает (и это избавляет его от некоторых бед,
сопровождающих лирическое творчество определенного поколения поэтов), но
он знает и по-своему очень ценит, производя соответственный отбор,
творчество своих прямых предшественников. Так, в письме к
К. А. Сюннербергу от 24 мая 1911 г., в связи с выходом второго издания первой
книги, Блок пишет о стилистических погрешностях (неправильные ударения) в
ней: «… их там как бы целая система (в этой книге), и они часто нужны: через
них я роднился с некоторыми, часто слабыми, но дорогими для меня поэтами
семидесятых — восьмидесятых — девяностых годов» (VIII, 338). Зная
щепетильное, строгое отношение Блока к таким вещам (для него даже
количество точек в многоточии имеет особый и огромный смысл), можно
сказать, что это чрезвычайно важное, ответственное заявление поэта. Первая
книга его стихов, по мнению Блока, имеет прямые родственные связи с поэзией
предшествующей эпохи. Внутреннюю логику, смысл, значение основного в
этой преемственности и надо постараться, хотя бы в самой общей форме,
выяснить.
Резкое увеличение массовой стихотворной продукции и привлечение
общественного внимания именно к области лирической поэзии в 80-х годах
отмечается современниками: «В течение семидесятых и восьмидесятых годов
русским обществом овладела стихомания, выразившаяся в появлении
несметной массы молодых поэтов. Никакие издания не продавались так ходко и
быстро, как стихотворные сборники»11. Естественно связывать такое внимание
к внутреннему миру личности, отражающемуся в лирической поэзии, с гнетом
общественной реакции 80-х годов. На этом основании поэтические искания
данной эпохи часто характеризуются как бесплодные и безуспешные. Этот
период истории русской поэзии, бесспорно, драматичен, но огулом считать его
сплошь реакционным едва ли верно. Следует отметить прежде всего
стремление
гражданственной тенденции народнического толка. Наряду с этим особенно
заметна у наиболее популярного поэта эпохи С. Я. Надсона тенденция к
сочетанию гражданских мотивов с раскрытием интимного, внутреннего мира
личности. Сама по себе такая литературная тенденция безусловно не содержит
в себе ничего реакционного, но, напротив, могла бы быть весьма плодотворной,
11 Скабичевский В. М. История новейшей русской литературы, изд. 3. СПб.,
1897, с. 482.
если бы она реализовалась в полноценную художественность. К сожалению,
этого не происходит — по причинам, главным образом, общественно-
исторического порядка. Однако как знамение исторического времени, как
внутреннее требование, присущее самому движению русской поэзии данной
поры, такая тенденция в высшей степени характерна. Можно считать, что
именно «духом времени» объясняется наличие гражданских мотивов в
творчестве молодых поэтов, позднее примкнувших к декадентскому лагерю,
как, скажем, Н. М. Минский, Д. С. Мережковский и т. д.
Характерно для эпохи также то, что привлекается заново внимание к
творчеству ряда поэтов старшего поколения; А. А. Фет, например, как бы
испытывает новое поэтическое рождение в 80-х годах. Тут тоже происходят
весьма знаменательные вещи. Не подлежит ни малейшему сомнению тот факт,
что сам Фет субъективно — в стане реакции и свое поэтическое возрождение
осмысляет как один из знаков победы общественного регресса. Однако, как это
ни кажется на первый взгляд парадоксальным, поэтическая победа Фета для
реакции в целом — пиррова победа. Фет становится крупным поэтическим
явлением благодаря своим сложным, противоречивым связям с литературным
движением 40 – 50-х годов, т. е. того периода, когда в литературе подготовлялся
большой перелом. Именно в общем прогрессивном потоке русской литературы
предреформенного периода Фет находит способы сочетания тонкого,
изощренного психологизма с конкретным, диалектически подвижным
изображением природной жизни. Преимущества Фета по сравнению с поэтами-
восьмидесятниками — Надсоном, Фругом и т. д. — вовсе не являются всего
лишь его личным достоянием и никак не свидетельствуют о художественных
преимуществах общественно-реакционной позиции. Фет «бил»
восьмидесятников художественным оружием, созданным в предшествующую,
более высокую по своему общественному содержанию, эпоху русской