Абарат: Дни магии, ночи войны
Шрифт:
— Нет, парни и наркотики тут не при чем.
— Тогда что?
— Мам, если я расскажу, ты решишь, что я спятила.
— Мне все равно. Я хочу знать.
Спящая Мелисса начала беспокоиться. Кэнди мягко положила ей руку на плечо.
— Прости, — сказала она. — У меня не было способа с тобой связаться.
— Не глупи. Это не может быть настолько далеко.
— Может. Я была и есть там до сих пор.
— Тогда рассказывай, — проговорила Мелисса.
— О чем?
На этот раз спящая и бодрствующая Мелиссы ответили одновременно.
— Обо всем! — сказали они. — Рассказывай
— Эх, ну ладно. С чего бы начать? — Кэнди несколько секунд обдумывала вопрос, а затем произнесла:
— Кто я, мама?
— Моя дочь, разумеется. Кэнди Квокенбуш.
— Где я родилась?
— Ты знаешь, где ты родилась. Здесь, в Цыптауне.
— Ты уверена?
— Конечно я уверена!
Кэнди всматривалась в лицо Мелиссы в поисках сомнений и заметила блеск в глазах.
— А было что-то странное в том, как я родилась? — спросила Кэнди.
Теперь Мелисса смотрела в сторону.
— Почему ты задаешь такие вопросы?
— Я объясню, — спокойно ответила Кэнди. — Потому что хотя нам снится сон, будто мы с тобой находимся в одном и том же месте, на самом деле это не так. Я сейчас в мире под названием Абарат, и на карте ты его не найдешь.
— Это смешно.
— Нет, не смешно. Это правда. И думаю, ты сама это знаешь.
Она замолчала, давая матери возможность возразить, однако Мелисса молчала, и Кэнди продолжила.
— Прямо сейчас я сплю на острове, который называется Окалина. Это Седьмой Час вечера. Здесь каждому часу соответствует остров. Перемещаясь с острова на остров, ты можешь совершать нечто вроде путешествия во времени. Сейчас я в Сумеречном дворце; давным-давно его построили для принцессы…
Мелисса молчала, медленно качая головой, словно все это было для нее чересчур. Но Кэнди продолжала рассказывать, следя за лицом матери.
— Когда я попала сюда впервые, то подумала — о, какое все новое, я ничего подобного раньше не видела. Но я ошибалась. Недели шли, и мне все чаще казалось, что я здесь не впервые. — Сомнения на лице матери стали заметнее. — Я уже была в Абарате, мама, — сказала Кэнди. — Не знаю как, но была.
Она сделала паузу, собираясь с мыслями, а потом сказала:
— И мне кажется, что если я знаю что-то об Абарате, то, возможно, и ты знаешь, потому что ты со мной всю жизнь, с самого начала.
Кэнди вновь дала матери возможность подумать. Затем спросила:
— Ты что-нибудь знаешь? Знаешь что-нибудь об этом?
Мелисса еле слышно ответила:
— Может быть.
— Расскажи, пожалуйста. Что бы это ни было, расскажи.
Мелисса вздохнула и тихо сказала:
— В ту ночь, когда ты родилась, шел невероятный ливень, и все думали, будто начинается второй Потоп. Я никогда не видела такого дождя. Но есть дождь или нет, мне надо было в больницу, потому что ты вдруг решила родиться и откладывать не собиралась. — Она слегка улыбнулась. — Ты даже тогда была волевой, — продолжала Мелисса. — Твой папа усадил меня в грузовик, и мы поехали. И вот, когда мы были на шоссе, можешь себе представить — у нас кончился бензин. Твой папа пошел искать гараж, оставив меня… нас… в грузовике. По крыше стучал дождь, во мне шевелилась ты, и только я подумала,
— Это был папа?
— Нет, это был не папа. Это были три женщины, появившиеся из дождя. Я сразу поняла, что они не из города. Хотя бы по тому, как они выглядели. Старая женщина с длинными седыми волосами….
— Диаманда, — тихо сказала Кэнди.
Мелисса была потрясена.
— Ты ее знаешь? — спросила она.
— Немного, — ответила Кэнди. — Диаманда, Меспа и Джефи — это сестры Фантомайя. То есть женщины, знающие магию. Я не имею в виду фокусы, как в Лас-Вегасе.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Мелисса. — По крайней мере, догадываюсь. Боже, почему я подпустила их к себе? Надо было сбежать.
— Как ты могла?
— Я должна была попытаться, но вместо этого просто сидела в машине. Дверь открылась, и… — она замолчала, а потом в ее глазах вспыхнул гнев. — У нас должна была быть совершенно нормальная жизнь, — сказала она. — Счастливая, простая жизнь, пока не появились они со своей магией.
— Расскажи, что было потом? Дверь открылась, и они что?
— У старой Диаманды была шкатулка, которую она несла так, словно внутри хранилась самая драгоценная вещь в мире. Когда она сняла крышку… — Мелисса на секунду закрыла глаза, и Кэнди услышала всхлип. Посмотрев через плечо, она увидела, что мама плачет во сне, тронутая этими воспоминаниями. Кэнди почувствовала вину за то, что заставила ее вспоминать, но ей нужны были ответы. И не просто нужны — она их заслужила. От нее слишком долго скрывали эту тайну.
— Продолжай, — мягко поторопила она ее.
— Она открыла шкатулку, и там был свет. Не просто свет. Жизнь. Нечто живое в свете. И что бы это ни было, этот свет вошел в меня, Кэнди. Через кожу, через глаза, через дыхание.
— Ты испугалась?
— Нет. По крайней мере, не за себя. Видишь ли, когда он начал двигаться в теле, я поняла, что свет и жизнь хотели не меня. — Мелисса, наконец, открыла глаза, и мать и дочь взглянули друг на друга, сновидец на сновидца. — Тебя, — сказала она. — Свет хотел тебя.
24. Муж и жена
— Мелисса! Вставай! Жрать хочу!
У задней двери стоял отец Кэнди; сбоку висела выпущенная из брюк рубашка, надувшийся от пива живот блестел от пота. Он указывал пальцем на спавшую в кресле Мелиссу. Кэнди отлично помнила, как это — быть рядом с ним, когда он в таком настроении. Угроза, запах, болезненность, которую он излучал. Сколько раз в течение многих лет он ловил ее взгляд, видел в нем презрение и бил ее за это.
Но сейчас целью его гнева была жена.
— Просыпайся, ленивая корова! — орал он. — Слышишь? Есть давай!
— Да заткнись ты, — сквозь зубы процедила Кэнди. — Не просыпайся. Мы еще не закончили разговор.
— Поздно, — произнесла Мелисса. Зов мужа потревожил ее, и голос становился тише. — Он ненавидит, когда я сплю. Наверное, потому, что сам плохо спит. — Ее образ начал расплываться. — У него кошмары.
Билл уже шагал по саду, продолжая кричать:
— Мелисса, черт возьми! ТЫ ПРОСНЕШЬСЯ?
Он сжал кулак. Кэнди ни секунды не сомневалась, что он собирается сделать.