Абарат: Дни магии, ночи войны
Шрифт:
— Не очень…
— Сперва это была она. Принцесса Боа. Она была первой, о ком я подумал, что она может меня спасти. Она была такой хорошей. Нежной. Полной любви. — Его голос внезапно изменился. В нем прорезалась жесткость, глаза в гневе вспыхнули. — Но ей было на меня наплевать. Она хотела только этого красавчика Финнеган, ее любимца с дредами. Я ее умолял. Я говорил: ты нужна мне больше, чем ему. Моя боль глубже. И разумеется, когда для этих островов настанет время перемен —
— Ее убили, да?
— Да. Ужасный случай. В день свадьбы, надо же так подгадать. Ее убил дракон! — Он глубоко вздохнул. — Так мы оба ее потеряли. И Финнеган, и я. А когда она погибла, мне казалось, я больше никогда не почувствую надежду, которую принесло в мою жизнь ее существование. — Он нахмурился, словно озадаченный своими словами и мыслями. — Но я ошибался, — сказал он. — Я вновь ощутил эту надежду. Благодаря тебе.
39. Кости дракона
В яйце под ногой Финнегана оказался не драконий желток. В нем был младенец, полностью развившийся и вполне способный себя защитить. Верткий, как змея, он за пару секунд подполз к его ноге и укусил в ляжку. Финнеган вскрикнул, ухватил младенца за основание черепа и начал дергать туда-сюда, чтобы избавиться от цепкой хватки.
В это время дракониха подняла свое массивное тело и сказала:
— Раньше надо было думать, Фей. Мы, драконы, с самого рождения умеем убивать человека. Кусай его, дитя. Высоси все до капли!
Нифагания Пижония была так занята трудами своего отпрыска, что не замечала других нападавших. Женева нацелила свой меч и устремилась на червя, держа клинок, словно короткое копье. Он вошел в живот Пижонии, и Женева вонзила его до самой рукоятки. Хлынула красная кровь. Дракониха металась, корчилась, дергалась и визжала; ее ярость привела к новому оползню в яме, куда свалилась Трия.
Видя бедственное положение Трии, к ней на помощь бросился Хват и вместе с братьями скрылся глубоко в норе.
— Помедленнее! — заорал Джон Ворчун.
— Ты всех нас убьешь! — пожаловался Змей.
— И следи за детенышем, — вставил Соня.
Детеныш дракона действительно представлял для них угрозу, поскольку Финнегану удалось освободиться от его челюстей и сбросить на куски скорлупы. Почувствовав вкус человеческой крови, младенец повсюду сновал в поисках свежего мяса. Он приковал свой жадный взгляд к Трии и с бесстрашным отчаянием новорожденного скользнул в яму рядом с ней.
— Мы должны его отвлечь, — сказал Джон Хват.
— Знаю! —
И с этими словами Соня запел очень странную песню.
— Зумит! Зимит!
Кила Кала Куумит!
Бессмысленные слова подхватил Джон Хнык, но он начал петь сначала, а Соня продолжал:
— Шамшу! Шешу!
Шалат Шом!
Теперь Джон Змей и Джон Филей начали петь с начала, а Соня продолжал:
— Пагвит! Вагвит!
Вила Вола Вагнит!
Чамшу! Чашу!
Чолат Чом!
Когда этот абсурдный цикл запели все братья, возникла довольно устрашающая какофония. Однако она сделала свое дело. Младенец-дракон был полностью сбит с толку. Он позабыл о Трии — по крайней мере, на какое-то время, — и, угрожающе рыча, смотрел на распевающих братьев.
К сожалению, со всеми этими песнями и танцами склон ямы утратил твердость, и земля начала обрушиваться вниз.
— У нас проблема! — заорал Ворчун.
— Знаю, знаю, — ответил Хват.
— Девочка, держись! — крикнул Джон Соня.
Трия схватила братьев за руку, а другой рукой вцепилась в Финнегана. Все они быстро выбрались наверх по оседающим склонам ямы, едва не попав под обвал.
— Ты ранен, — сказала Женева Финнегану.
— Эта ерунда меня не остановит, — ответил он. — Но я потерял свой меч. У тебя есть?
— Есть, — Женева указала на живот Пижонии, где ей пришлось оставить свой короткий клинок.
— Мне он нужен… — сказал Финнеган, ковыляя к бьющемуся червю.
— Не вздумай! — воскликнула Женева.
Пижония поняла, что собирается делать Финнеган, и приподняла гнойные губы, обнажив пугающие клыки.
— Ах ты нелепый клоун, — прошипела она со злостью, которую усиливала боль от клинка Женевы. — Иди сюда! Давай! Я тебя проглочу и на пару лет сохраню в желудке живьем, чтобы переваривать постепенно. Как тебе такая смерть, Финнеган Фей? Ты умрешь во тьме, медленно, медленно, медленно…
Если Финнеган и слышал эту отвратительную речь, то не подал вида. Он пересек вздыбленную землю, пригибаясь и петляя, как солдат под огнем, чтобы не дать убийственному взгляду дракона прицелиться для удара, а когда добрался до брюха, то ухватился за рукоять меча и тут же начал тянуть. Однако большую часть работы проделала дракониха, с оглушительным ревом отпрянув от всаженного в нее меча. Рев поднял в воздух красно-фиолетовую птицу джаффет с головой в виде колпака, и она взлетела, жалуясь: «Джаффетиджаффетиджаффети…»