Адаптация

Лесина Екатерина

– Ну?

И десятый перехватил инициативу. Схватив Евины пальцы, он сжал их до хруста и руку заломил, заводя за спину. Толкнул к стене. И навалился всем весом, вдавливая в сухую жесткую поверхность. Впился зубами в шею, затирая старый отпечаток новым. Ладонью накрыл рот, затыкая крик.

Ева терпела. Ева расставила ноги шире

и потянулась, ввинчиваясь между Тодом и стеной. И Тод все-таки отпустил ее, позволяя вдохнуть.

Пальцы его раздирали комбез и мяли кожу, твердые, как поршни.

Ева легко справилась с ремнем и молнией.

Тод дернул за волосы, заставляя запрокинуть голову.

Ева впилась в спину и рванула, оставляя полосы вспоротой кожи.

Он сдавил грудь, крутанул сосок и слизал с губ Евы стон. Она же, извернувшись, вцепилась в нижнюю губу, прокусив до крови.

Кровь была сладкой.

– Осторожней, десятый, - предупредила Ева.

Усмехнулся. Подхватил мизинцем каплю и пересадил на лоб Евы. Прижал, припечатав метку мишени. Приказал:

– Повернись.

– Зачем?

– Лицо твое не по вкусу.

– А чье по вкусу?

Сжав шею, сам развернул, толкнул, впечатывая лбом в стену. Ева едва успела руки выставить. Комбез съехал, путами повиснув где-то на уровне колен. Его руки сдавили бедра, и большой палец прочертил линию на трусах, сдвинул в сторону, и коснулся кожи.

– Не дразни, десятый.

– У меня имя есть.

Он провел языком по позвоночнику. Нежно коснулся губами шеи.

Вот тварь упрямая. И Ева снова подчинилась, сказав:

– Тод...

Трахал он в размеренном механичном ритме. А кончив, стоял, уткнувшись лицом в Евин затылок. И когда она вывернулась из ненужных уже объятий, спросил:

– Почему десятый?

– Последние цифры - номер в серии.

Он честно заработал ответы.

– Перед этим - номер повторности эксперимента. Затем номер самой серии. И темы по которой проводился

эксперимент.

Ева одевалась. Очередной комбез, кажется, был безнадежно испорчен, а на коже наливались красным гематомы. Одежда в шкафу была. А вот с кожей посложнее. Послюнявив палец, Ева потерла синяк и буркнула:

– Мог бы и помягче.

– Значит, было еще девять? Таких как я?

– Было. Как минимум девять. Из одной серии выпуска, - четко произнесла Ева, подбирая с пола пуговицы.

– И что с ними стало?

– А мне откуда знать?

– Ты работала в лаборатории. Поэтому знаешь.

Да он сам уже, небось, догадался, только ждет подтверждения. И Ева с превеликим удовольствием его дала:

– То же, что и с любым лабораторным материалом по завершении эксперимента. Ликвидация.

Еве хотелось, чтобы он разозлился, но Тод лишь кивнул, придавил пальцами кровящую губу и пробубнил:

– Стабилизатор. Ты обещала.

Ну это обещание сдержать легко. Ева подошла к шкафчику, распахнула и не глядя вынула коробку. Она вытряхнула на ладонь пластиковый патронташ с дюжиной крупноразмерных пуль.

– Держи. Видишь, я играю честно.

Взял он не ампулы, но коробку, которую повернул ребром. Всматривался долго, как будто силой взгляда собирался изменить дату на упаковке.

– Знала?

Конечно. Правда, не рассчитывала, что в этой механоидной башке окажется достаточно мозгов, чтобы не заглотнуть подачку с ходу. Его догадливость заслуживала награды.

– Возьми. Это лучше, чем ничего. Тем более, отработал честно.

Взял, спрятав в нагрудном кармане куртки. Ева сомневалась, что он доживет до времени, когда ампулы будут нужны. Но сомнения свои она оставила при себе.

Дроид же не спешил уходить, стоял, смотрел, как Ева одевается.

– Ты красивая, - заметил он.

– Спасибо.