Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Славин Станислав Николаевич

Вернувшись, он доложил Гальдеру, что в битве за крепость испанцы наверняка ничем не помогут. Гитлер и его советники никак не верили в это. Наоборот, фюрер — в расчете на союзников — решил нанести англичанам сразу несколько ударов — в разных частях Средиземного моря.

19 ноября Кейтель указал Йодлю, чтобы, готовя оперативный план операций «Феликс» и «Марита», он учел, что они начнутся одновременно — самое позднее, весной следующего года.

Возразило командование ВВС. Обе операции трудно проводить сразу, потому что и в Гибралтаре нужны 8 авиационных групп (в каждой группе по 3 эскадрильи) тяжелых бомбардировщиков,

и в Греции без них не обойтись.

Командование вермахта оказалось в цейтноте. Если наносить удар по Греции в марте 1941 года, то операцию «Феликс» надо проводить раньше — например, 4 или 5 февраля. Тогда германские войска нужно вводить в Испанию не позднее 10 января. Значит, надо как можно быстрее получить согласие от Франко!

Кому же теперь уламывать уклончивого каудильо? В разговоре с Кейтелем 4 декабря Гитлер предложил использовать Йодля. Однако сам генерал-фельдмаршал, получивший недавно повышение в чине, решил, что тут сподручнее действовать Канарису.

* * *

Узнав о поручении, адмирал ужаснулся: ни одна сила в мире не могла подвигнуть Франко к войне! Тем не менее 4 декабря раздосадованный Канарис поехал к фюреру за инструкциями. Их разговор продолжался час, и Канарис вышел из рейхсканцелярии уже в бодром расположении духа. Еше бы! Его задание неожиданно поменялось. Ему надо было за спиной итальянских союзников и немецких дипломатов добиться перемирия между Грецией и Италией.

Возможно, что идею подсказал фюреру сам Канарис. Он еще в ноябре просил майора Клемма, военного атташе в Афинах, выведать, на каких условиях Греция согласна заключить мир. 1 декабря Канарис тревожит уже военного атташе в Риме, генерал-лейтенанта фон Ринтелена: надо уговорить итальянцев пойти на уступки.

И вот теперь идея понравилась Гитлеру. Диктатор спокойно выслушал все аргументы Канариса, ибо был в благодушном настроении. В те дни фюрер выбирал, каким путем двигаться дальше. Англию, как он ни пытался, пока не удалось сломить. Быть может, надо выбрать новый курс и новую цель?

У него было несколько вариантов. Можно, конечно, усилить войну против англичан и сражаться с ними во всем Средиземноморье. Однако Гитлер боялся морской войны — в памяти были еще свежи уроки первой мировой, преподнесенные британцами. Лучше создать мощную антибританскую коалицию с участием СССР; надо только направить его активность подальше от восточных границ Германии — пусть себе воюет на Ближнем Востоке и в Индии. А еще лучше — нанести удар по самому Советскому Союзу; территория его станет жизненным пространством для немцев. Англичан же катастрофа России сделает сговорчивыми, ведь они всерьез рассчитывают на его поддержку.

Фюрер все больше склонялся к этой мысли. Но тогда совсем не нужны ни итало-греческая война, ни операция «Марита»: тогда вместо похода на Восток вермахту придется отвлечься на очередную балканскую войну.

Адмирал оказался в трагичной ситуации: пытаясь остановить войну на Балканах, он невольно готовил новую, более страшную и кровавую войну — с Советским Союзом.

ответ, который готовился дать Франко. Оставалось лишь сберечь свою репутацию и не вызвать гнев фюрера. Поэтому, готовясь к аудиенции, Канарис попросил Вигона составить подробный протокол предстоящей беседы. Он собирался отвезти его фюреру в свое оправдание.

Появившись в кабинете Франко ровно в 19.30,

Канарис передал приветствия фюрера и заявил, что Германия хотела бы «в скором времени напасть на Гибралтар, причем немецким войскам надо войти на территорию Испании уже 10 января». Фюреру пришлось выбрать этот срок, потому что войска, штурмующие крепость, позднее будут использованы для других операций. Как только начнется ввод войск, рейх примется оказывать Испании экономическую помощь.

Франко был готов к ответу. «Генералиссимус отвечал адмиралу, что по изложенным в свое время причинам Испания не сумеет в указанные сроки вступить в войну», — записывал Вигон. Причины: неминуемое нападение британского флота, плохое вооружение испанской армии и перебои с продовольствием.

Канарису не оставалось ничего другого, как откланяться. Напоследок адмирал поинтересовался, можно ли ввести немецкие войска в какие-то более поздние сроки? Генералиссимус отвечал, что он не может назвать точной даты, поскольку устранение указанных трудностей зависит не от одной только воли Испании.

Канарис уехал в немецкое посольство. В ту же ночь он отправил телеграмму в Берлин. Бюркнер передал телеграмму Йодлю, тот — Кейтелю. Так весть достигла фюрера. Диктатор не поверил, что испанский «собрат» бросает его в трудную минуту.

Кейтель шлет срочную телеграмму Канарису, требуя «узнать у генерала Франко ближайший возможный срок проведения операции в Гибралтаре». Ляйсснер, которому вручили телеграмму, пытался отыскать адмирала, но тот оказался неуловим.

Лишь 10 декабря он прислал Кейтелю ответ: сообщил, что еще 7 декабря «несколько раз настойчиво спрашивал» у Франко, «может ли тот вступить в войну в какой-либо другой срок или назвать точную, более позднюю дату». Франко отвечал на вопросы отрицательно. Он пояснил, что точная дата «зависит от дальнейшей экономической ситуации в Испании, а также от дальнейшего хода войны с Англией».

Эта справка наконец убедила Гитлера. В тот же день он отказался от захвата Гибралтара. Развеяна была мечта о том, что немцы изгонят британский флот из Средиземного моря.

Канарис ждал, что Гитлер придет в бешенство, но тот остался удивительно спокоен. Диктатор по-прежнему верил: лучше Канариса никто не мог бы справиться с миссией в Испании, и не его вина, что Франко отплатил фюреру черной неблагодарностью.

Поэтому Канарис попытался прямо из Мадрида хотя бы остановить войну на Балканах. Венгерским посланником здесь был полковник Рудольф Андор-ка, бывший шеф спецслужбы. Канарис хорошо его знал и попросил помочь.

В свою очередь, полковник был знаком с греческим адмиралом и посланником Периклом Аргиропу-лосом, жившим в Мадриде. 17 декабря Андорка встретился с ним и попросил передать в Афины предложение немцев о перемирии. Правительство рейха выступит посредником. Греция сохранит завоеванную часть Албании. Единственное, что требуется от Афин, — строго держаться нейтралитета и настоять, чтобы британские войска покинули занятые ими районы Греции.

Аргиропулос был удивлен услышанным и успокоился, лишь узнав, что за предложениями стоит Канарис. Посланник вспомнил о «греческом» адмирале Канарисе и усмехнулся: пусть теперь немецкий адмирал Канарис несет мир на землю Эллады. В тот же день диктатор Метаксас узнал о предложениях немцев и немедленно с ними согласился.