Адриана. Наказание любовью
Шрифт:
— Не будь разиней, сын, враги не дремлют! — недовольно проворчал на меня папаня-властитель. Спорим, он думал сейчас, что я самый непутёвый парень среди всех на этой земле.
Раздался звук барабанов и первые пушечные ядра взрыли землю. Вокруг простиралась каменистая степь с островками из огромных валунов, скоплениями зарослей кустов. Мы заняли позицию на возвышенности, у подножия Железных скал. Пять пушек сэр Бортис расположил на склоне.
При каждом погонщике ящера обязательно находился оруженосец. Он сидел рядом с погонщиком и заряжал мушкеты и пищали.
Меня сопровождал Тед, хороший крепкий парень со спокойным и терпеливым характером, как раз то, что нужно для оруженосца погонщика. С Тедом мы были знакомы с раннего детства, если не сказать, что практически с рождения — он сын моей кормилицы
И вот началось! В небесах снова показались орлы. Самые большие белого цвета. Для них наш инженер Асмус приготовил особый сюрприз — многоствольные пушки, заряженные шрапнелью и сетями. Несколько птиц упали на подлете. Одна из них барахталась, истошно кричала, запутавшись в сетях и переломав крылья. Упали они относительно удачно, на скопление кустов, которые смягчили удар о землю. Погонщик птицы достал нож и пытался прорезать сеть. Но его успели перехватить наши пехотинцы. Легкая пехота надела шлемы и двинулась в атаку. В пехоте отца служили лучшие мастера палаша и мушкета. Среди них было несколько героических личностей, показавших себя не единожды в бою с врагом. Самым элитным и смертоносным отрядом считался отряд капитана Кардоса. Капитан лично отбирал для себя толковых бойцов. В рукопашном бою им не было равных. Они вырезали врага сотнями, но при этом потери в самом отряде, по сравнению с вражескими, всегда были относительно малы. Кардос практиковал один из видов древней рукопашной борьбы с говорящим названием “Танец смерти”. Меня самого учили этому “танцу” с восьми лет. Да и вообще, как полагается будущему правителю, я должен был хорошо владеть этим боевым искусством, шпагой, саблей, виртуозно скакать на коне и управлять ящером. Пострелять и помахать шпагой, а особенно прокатится на Задире — это всегда пожалуйста!
Пехота разделилась, и некоторые боевые группы умело заняли позиции между скоплениями валунов, таким образом скрываясь от обстрела и удерживая позиции. Конница терпеливо ждала своего часа в укрытиях на флангах.
Я сгорал от нетерпения, мне хотелось ринутся в бой, показать своему отцу и моим будущим подданным на что способен их будущий правитель. Но отец приказал ждать рядом с ним и с безопасного расстояния наблюдать за ходом битвы. Берт был невозмутим. К нему подбегали посыльные, и он раздавал им приказы.
— Не нужно подставлять свой зад под ядро пушки, сынок, для этого есть рядовые солдаты, готовые умереть за тебя. Жди, придет и твой черёд напиться кровью!
Я возмущался, но ждал, раз так приказал отец. Он всегда учил меня, как нужно приказывать, и как подчиняться. За любую вольность мог серьезно наказать.
Место битвы покрылось пороховыми облачками и телами убитых людей. Орлы нападали, хватали воинов когтями, поднимали в воздух и сбрасывали на землю с немалой высоты. Мой ящер Задира нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу. Ему хотелось побегать. Когда пехота опрокинула вражеские позиции, настал черёд конницы и ящеров.
— В атаку! — наконец, скомандовал берт и повёл погонщиков ящеров за собой.
Пришло время снимать сливки победы.
Задира рванул вперед так, что я и Тед еле удержались в седле. Мы быстро домчались до рядов отступающих врагов. Несколько человек в шлемах ринулись на меня и моего варана. Деваться им было некуда: убежать от варана невозможно — только сразиться и умереть. И мой питомец не подводил. Он вертел во все стороны мордой, хватал и рвал пехотинцев на куски. Я отстреливался от врагов из мушкетов и защищался саблей. Уязвимое место варана — это бока. Именно по бокам Задиры старались бить нападавшие.
Отец сражался неподалеку, как он был великолепен в бою. Головы врагов легко слетали с плеч от удара его легкой и острой как бритва сабли. Ворчун не отставал от своего великолепного хозяина-воина. Варан валил людей десятками, а отец виртуозно ему помогал. Кровавое и захватывающее дух зрелище. Его металлический нагрудник, шлем, да и вообще вся броня покрылась багровыми каплями крови.
Мне захотелось покрасоваться пред отцом, показать, что я достойный его сын. Правда, тогда я скорее напоминал идиота. Какой же я был дурак! Мой жёлтый варан Задира и размерами, и опытом уступал отцовскому Ворчуну. Но все
Мужик с пращей подошёл ближе и звезданул камнем в голову Теда. Тот успел меня отвязать от седла Задиры, но тут же завалился на меня и из его виска прямо мне на лицо, пульсируя, хлынула кровь. Мы упали на землю, я завопил от страха, как резанный поросенок, и попытался высвободиться из-под тела оруженосца. Какой это был позор. Как мне хотелось жить!
Воин, видимо, догадывался кто я и решил добыть меня как достойный трофей и не спеша вынул из ножен саблю. Вот порадует кого-то моя голова! Я тогда подумал, надо же, словно он не убить сейчас собирается, а просто нарезать кусками как окорок. Я чуть не обделался в штаны и закрыл глаза!
Грохнул выстрел мушкета и послышался звук падающего, как мешок с дерьмом, тела. Среди всех звуков этой битвы, именно этот показался мне самым оглушительным. Я открыл глаза, увидел, как надо мной склонился отец. Он держал дымящийся после выстрела мушкет. И на его лице страха совершенно не было.
Берт рывков стащил с меня тело Теда и зло прорычал:
— Вставай, выкидыш гиены, и живо в седло!
«Ласково, папочка, я тоже рад тебя видеть!»
Я встал, вытер с глаз слёзы, выступившие от горечи и обиды, и ощутив, наконец, жгучую боль в голове от попавшего в неё камня, одев шлем и чуть шатаясь, помчался к своему разбушевавшемуся без погонщика варану. Тот успел сжевать раненого орла и оправиться от попадания камнем в глаз. Его пасть покрылась липкой красной кровью и к ней прилипли птичьи пух и перья горной птицы. Изжеванная туша орла валялась неподалёку. Рядом с птицей на земле рыпался и дико вопил его погонщик, с оторванными ногами. Варан смог прокусить его железный нагрудный панцирь и теперь в прореху брони показались выпавшие из глубокой раны внутренности. Меня чуть не стошнило, хотя смерть я видел и раньше. Отец с десяти лет брал меня с собой на общественные казни, но тут меня стошнило.
Пока я валялся в пыли и грязи, а потом пытался поймать и оседлать питомца, мой отец и его ребята отодвинули позиции врага далеко вперёд и теперь преследовали и добивали остатки войска Легоров. Я взглянул с сожалением и болью на убитого Теда, взобрался в седло и помчался догонять их.
***
Вечером празднование победы над Легорами решили совместить с празднованием моего дня рождения. Отец пригласил боевых товарищей к себе в походный шатёр. Мы пили без устали вино, травили военные байки, и он, незаслуженно, нахваливал мои достоинства в бою. Ох видели бы эти ребята, как я чуть было не испачкал штаны! Возможно кто-то и видел, но промолчал.
Я пил до одури, пока не потерял связь с реальностью. После мне снился воин с пращей, растерзанный вараном погонщик и погибший оруженосец Тед.
Утро настало неожиданно. Кто-то рывком поднял меня с лежака в моем шатре.
— Где Адриан? — голос сьера Бортиса звучал настойчиво и злобно.
Это не сразу насторожило меня, с похмелья я плохо соображал.
— Отвали, Бортис, у меня башка раскалывается, — я снова хлопнулся на лежак, к горлу подступила тошнота, в висках заломило.
Он схватил меня и снова тряхнул так, что чуть душу не вытряс из бренного, страдающего после попойки, тела.