Афганский рубеж 4
Шрифт:
Веленов долго ходил со мной и своими замами между вертолётами, высматривая недостатки. Однако, кроме «охов» и «ахов» по поводу пробитых фюзеляжей и дырявых лопастей ничего от командира полка я не слышал.
Затем он заинтересовался покрытием и размером стоянок.
— Расширили стоянку — молодцы. А что за квадрат у тебя тут нарисован? — указал Юрий Борисович на разметку на стоянке Ми-8.
Вертолёт стоял на плитах К-1Д размером 80x50. После прибытия я сразу дал указание «аэродромщикам» две площадки увеличить под стоянку
— Рабочая зона 20x20 метров. Подходит ко всем вертолётам. Как и положено по документам.
— С каких это пор в Шахджое их соблюдают? — удивился Веленов.
— Вы слишком плохо о нас думаете, Юрий Борисович.
Порадовала Веленова наша изобретательность в деле обслуживания техники.
Командир полка увидел такой интересный «лайфхак», как продувку безнадёжно забитых фильтров сжатым воздухом. Удивило его, что вооружение готовится к подвеске не рядом с вертолётом, а на отдельной площадке.
— Как только вертолёт заруливает, группа уже спешит к нему, выкатывая вооружение…
— Зачем? Чтоб личный состав больше уставал? — возмутился за спиной один из прибывших замов Веленова.
— Разрешите, я отвечу, — взял слово мой зам по ИАС капитан Моряк, в это время стоявший рядом со мной. — Это наше общее решение с Александром Александровичем. Так более безопасно. Мы и вертолёты расставили дальше…
Тут уже Юрий Борисович решил обратить внимание на расстояние между вертолётами на лётном поле.
— А зачем вы так расставили далеко друг от друга вертолёты? — спросил командир полка.
Действительно, все вертолёты были растянуты по всему лётному полю. Расстояние между ними не менее 150–200 метров.
Такое ощущение, что Веленов никогда не слышал о «раскатке» техники. Либо слишком в Афганистане уверовали в отсутствие даже малой возможности обстрелять аэродром.
— На случай обстрела, чтобы уменьшить урон, — ответил я.
— Какой обстрел, Сан Саныч?! Вокруг тебя ни одного духа на 100 километров. Посты и заставы вокруг. Или ты батальону охраны не доверяешь? — усомнился в правильности такого решения Юрий Борисович.
Насчёт 100 километров — это он погорячился. Вчера вечером только вытаскивали группу, попавшую в кольцо в 30 километрах от гарнизона.
— Товарищ командир, вообще-то, гарнизон Шахджой охраняет десантный батальон. И да, я им доверяю, но исключать прорыва не могу. По данным коллег из отряда спецназначения вокруг нас тут почти 1500 «сочувствующих» оппозиции. И вчера это было доказано… на практике.
— Прорыв, десантники, «сочувствующие» — что у тебя в голове, Клюковкин?
— Мысли. И чаще всего правильные. Вчерашний бой шёл в 30 километрах от базы, — ответил я.
Веленов покачал головой и показал мне на жилой городок.
— Слышал я уже твой доклад. И комбриг разведчиков
Начав осматривать места проживания, командир сразу взялся за грубую критику.
— Вот ты командир эскадрильи или кто?! Где всё строительство? Почему нет стартового домика?
— Товарищ полковник, вы же сами сказали, что я — командир эскадрильи. Авиационной. Не строительной. С функциями стартового домика прекрасно справляется класс указаний в штабе.
— А снаряжение? Что, лётчики у себя в модулях хранят и под задницей в классе?
— Личный состав этому рад, товарищ командир.
— Исправить. В следующий раз проверю.
— Есть исправить. Разрешите уточнить у заместителя командира полка по тылу, когда прибудет строительный батальон? — спросил я.
Тут Веленов вновь начал вскипать. Стоящие рядом с нами его и мои замы даже сделали шаг назад, чтобы не попасть под горячую руку.
— Построить я сказал, Клюковкин. Баню делаете, и стартовый домик вам будет по зубам. Или ты чем-то недоволен?
— Никак нет. Баню строим мы для себя, а в стартовом домике надобности нет. У нас иные задачи. Хотите посмотреть на то, как мы работаем?
Веленов решительно собирался найти какой-то грубый недостаток в моей работе. Его даже не смутило, что за несколько недель удалось хоть немного привести в чувство личный состав. А то даже в классе предполётных указаний был бардак.
— Показывай, как у тебя подготовка к вылетам проходит, — произнёс Веленов.
Мы подошли к штабу, на входе которого нас встретил дежурный. Отрапортовал он хорошо, так что Юрию Борисовичу было не придраться. Пройдя по коридору, замполит полка обратил внимание на стенды.
— Красочно всё у вас. А почему так мало стенгазет? Где расписание занятий? — указал он на стены.
— Расписание у меня в кабинете и в классе предполётных указаний. А вот стенгазету выпускаем раз в две недели, — ответил я.
Замполит что-то проворчал и начал шептаться с Ломовым. В этот момент из класса предполётных указаний послышалось шипение из динамика.
Веленов, сощурившись, открыл дверь и вошёл в кабинет. Тут же со своих мест поднялись лётчики, сидевшие за партами.
— Не вставайте. Я тут хочу всё «это» посмотреть, — обвёл вокруг себя рукой Юрий Борисович.
Класс был мной несколько изменён. На стенах появились дополнительные схемы и карты.
У дальней стены небольшой стеллаж с ячейками и крючками. Там лётный состав и хранил снаряжение в течение дня, а вечером уходил с ним в модуль. Для оружия специально сделали пирамиду и поставили рядом.
— Коверкот, 114му. Работу закончил. Иду по обратному парой. Прошу условия, — прозвучал голос одного из лётчиков в одном из динамиков.
— 114й, простые условия. Ветер на старте 80° до 5 метров, — ответил ему РП.