Афганский рубеж 4

Дорин Михаил

А ведь мой ведомый — командир второго звена, ни разу не летал в кромешной тьме в эпицентр боестолкновения. Да и пара Ми-24, которая будет прикрывать, не выглядит сплавом уверенности и опыта.

Очередной выбор опять предстоит сделать мне. Поступить по закону или по совести. И ведь бой в 35 километрах от Шахджоя. Рукой можно подать!

— Максим, тебе координаты группы дали? — спросил я.

Лейтенант дёрнулся, и несколько капель пота разлетелись во все стороны. Бортовой техник Заур Бакаев тоже не выглядел глыбой.

Что-то шептал себе под нос, щёлкая пальцами.

— Да. Так точно! Курс отхода 100°, подлётное время 13 минут, — протараторил Максим.

— Хорошо. Секундомер, — ответил я, готовясь выйти в эфир. — Коверкот, 102-му, мы взлетаем. Времени нет.

— Понял. Разрешил, — ответил быстро руководитель полётами. — «Глобус» подсказывает, что группа по-прежнему в огневом контакте.

Эту информацию он получил с ЦБУ разведчиков. Значит, придётся попотеть не меньше, чем Максиму.

Первыми со стоянки взлетели два Ми-24 и резво пронеслись перед нами, уходя в сторону хребта Сургар. Я начал медленно поднимать рычаг шаг-газ. В эфире уже начали активно разговаривать «шмели», определяясь с порядком действий в районе цели.

Ми-8 слегка качнулся из стороны в сторону и медленно оторвался от ребристой поверхности стоянки. Одновременно взлетел и ведомый с позывным 109.

— Скорость 100, пошли влево, — дал я команду и плавно отклонил ручку управления влево.

Аккуратно облетели антенну приводного радиомаяка.

— Коверкот, 102-й парой отошёл по маршруту, — доложил я.

— Справа на месте, — вышел в эфир ведомый.

— Понял. Давай прибор 220. Побыстрее, — сказал я и слегка отклонил ручку управления вперёд.

Стрелка указателя скорости задрожала и устремилась к нужному значению.

Ми-8 послушно маневрировал над мелкими сопками, легко поднимался над гребнями и опускался в низины, словно чувствуя каждый изгиб этой земли. Вибрация корпуса передавалась через ручку управления.

Быстро пересекли трассу на Газни, продолжая следовать к хребту Сургар.

— Здесь уже не получиться пройти на предельномалой высоте, — сказал по внутренней связи Максим.

— Набираем 1500, — дал я команду ведомому, занять безопасную высоту вслед за мной.

Впереди был небольшой перевал, который можно использовать для пролёта над горной грядой. Ми-24 шли уже далеко вперед, забираясь всё выше и выше. Сумерки продолжали перерастать в сплошную темноту. Ещё немного и ночь полностью вступит в свои права. Тогда забрать разведчиков будет гораздо сложнее.

— Ставр, 117-му на связь, — начал вызывать командира группы ведущий Ми-24.

Однако, это был позывной авианаводчика в рядах разведчиков. Значит, пара «шмелей» уже наблюдает место боя. Мы же продолжали набирать высоту, готовясь перемахнуть хребет.

— Отвечаю! Ведём бой. Западная окраина Джабра… Крада… здоровенный кишлак! — запинался авианаводчик.

Было слышно, как

на заднем фоне что-то сильно стучит.

— Наблюдаю, но вас опознать не могу. К вам парой «полосатых» и двумя «пчёлками». Дайте целеуказание.

Пока авианаводчик в грохоте разрывов, шуме помех и стрельбе выводил на цель пару Ми-24, мы с ведомым перемахнули хребет. Картина боя была перед нами и напоминала лазерное шоу. Со всех сторон летели пунктиры трассеров. Едва видны разрывы от гранат и стрельбы из пушки Ми-24. В наступающей темноте вся низина на западе большого кишлака была во вспышках выстрелов. Где тут свои, а где духи — сразу не определить.

— 102-й, я 117-й, работаем по целям.

— Понял.

Крутить виражи ночью над столь враждебным районом опасно. Пришлось отойти подальше от кишлаков, скрываясь за небольшими сопками.

— 117-й, я Визит. Отошли к отметке 2302. Уйти отсюда не можем. Со всех сторон насели, — появился в эфире и командир группы.

Эта господствующая высота находилась как раз западнее кишлака Джабаркала. Значит, оттуда и будем забирать. Осталось найти место, куда сесть. Восточный склон больше всего подходит.

— Визит, 102-му. Сможем на восточной части сесть?

— Я Визит, восточный склон обстреливается. Не сядете 102-й, — подсказал в эфир командир разведгруппы.

Выходим из виража. Видим что на восточном склоне идёт самый мощный накат духов, которые бьют из РПГ и ДШК. Когда только успели подтянуть!

— 102-й, мы отработаем по склону. Есть площадка на южной стороне, — услышал я предложение от ведущего Ми-24.

Только это предложение поступило в эфир, как тут же на южном склоне завязалась перестрелка. Ещё и в нашу сторону полетело.

— Ухожу влево, — доложил я, отвернув от горы и пройдя вдоль высохшего русла реки. — 109-й, пока не подходи.

— Понял, — ответил мне ведомый.

Так мы будем долго крутиться. Духи тоже не дураки. Подпустят поближе и обстреляют из всех стволов. И мы убьёмся, и парней не вытащим.

Разговор в эфире продолжился. Были предложения группе отойти на малую высоту на северной части отметки 2302. Но куда именно, понятия не имею. Сама гора представляла собой некий неправильный и неровный, чуть нагнутый на юг, конус. Сесть рядом с ней или на каменистое плато у подножия было невозможно. Ну, как минимум, трудно.

Симпозиум в эфире, где садиться и забирать группу ни к чему не привёл.

— Максим, смотришь справа. Я слева. Заур — готовься дверь открыть. Будем садиться на «козырёк» и оттуда забирать, — сказал я, направляя вертолёт к вершине горы.

Духи активизировались и начали переносить огонь в нашу сторону. Мимо прошла одна очередь ДШК, заставившая меня резко уйти влево. Тут же с южного склона из автоматов нас плотно обстреляли. Я почувствовал, как по фюзеляжу несколько раз попали, но не критично.