Афганский рубеж
Шрифт:
Сплошная серо-жёлтая масса раскинулась на многие километры вокруг. Вдали можно разглядеть очертания реки Амударья, которую нам предстоит пересечь вскоре, на пути в Афганистан. А пока за ней только пески Каракумы.
Вертолёт начинает цеплять восходящие потоки тёплого воздуха.
– Вроде утро, а уже земля прогрелась, – сказал я по внутренней связи, проходя зону очередного такого потока.
Енотаев кивнул и указал мне на солончак слева от нас.
– Вот центр зоны. Давай
И начался стандартный простой пилотаж. Виражи и спирали, «горки» и пикирования.
Бросаю взгляд вниз и вижу, как тень вертолёта накрывает редкие стада представителей местной фауны.
– Сайгаки. Дома до сих пор рога есть, – вышел по внутренней связи Сабитович.
– Мясо у них как? – спросил Енотаев, пока я выполнял первый вираж.
Вертолёт слушается, а я уже начинаю уставать. Видимо, Клюковкин не привык так долго пилотировать. Я только один манёвр выполнил, а рука с непривычки забилась. Будем тренироваться!
– Выполняем вираж влево, – доложил я и отклонил ручку управления в нужном направлении.
Силуэт самолёта на авиагоризонте начал медленно отклоняться и остановился в положении 30°. Скорость выдерживаю 200 км/ч.
Восходящие потоки так и норовят развернуть вертолёт. Постоянно придерживаю ручку управления, чтобы не завалить крен больше или меньше положенного.
А пока выполняю разворот, внимательно оглядываю степь. Давно я не видел столь бесплодной равнины с редкими холмами. И всё вокруг покрыто серовато-белой коркой.
– Вывод, – докладываю я и плавно возвращаю вертолёт на нужный курс.
– Крона, 201й, набор 1000, – запросил командир занять нужную высоту.
– Разрешил
Ефим Петрович закончил доклад руководителю полётами и начал проводить мне краткую лекцию по завершающему манёвру в зоне. Чувствую, как новый комбинезон прилип в районе лямок парашюта, а ноги постепенно преют в кроссовках.
Представляю, как здесь было бы в ботинках. А что будет летом!
– Левая восходящая спираль, – дал мне команду Енотаев.
– Понял. Крен 15°, – ответил я и начал набирать высоту.
Стрелка вариометра на отметке в 3 м/с. Медленно удаляемся от сухой степи, поднимаясь выше и выше. Вид открывается шикарный! Даже очертания горных хребтов в районе Самарканда можно разглядеть.
– 201й, 1000 занял, снижение 300 метров, – запросил комэска.
– Понял, 201й. Занимайте 300.
– Давай, Сань. Покажи, как ты сажал вертолёт на ту самую опушку в районе Соколовки, – посмотрел в мою сторону Енотаев.
Странное напутствие от комэска. С чего это ему такая мысль пришла? То у него Саша летать не умел,
Притворюсь, что не услышал. Как раз кто-то в эфире начал громко докладывать, что произвёл посадку на площадку.
– Командир, я не расслышал. Начинаем снижение? – переспросил.
– Вперёд. То есть вниз, – сделал движение рукой вперёд Енотаев.
Вниз так вниз. Скорость снижаю до 120 км/ч. Внизу для себя намечаю ориентир серовато-белый солончак, по которому буду ориентироваться. Пора снижаться.
Рычаг шаг-газ опускаю до упора. Вертолёт тут же начинает валиться вниз, а вертикальная скорость снижения увеличивается кратно. Левую педаль отклоняю вперёд. Борт начинает крениться в правую сторону и опускать нос. Вовремя «подхватываю» его ручкой управления.
– Вертикальная 10, – подсказал мне Енотаев, но на приборе и так нет большего значения.
Уши слегка закладывает, но это ещё не всё. Снижаемся. В кабине становится тише. Обороты несущего винта не падают, а земля приближается быстро.
– Выводим, – сказал я, когда уже высота подошла к отметке в 450 метров.
Вернул рукоятку коррекции в крайнее правое положение. Двигатели снова зашумели.
По щеке скатывается капля пота, а вертолёт начинает вибрировать. Ползущая капля действует на нервы похлеще, чем вибрация. Такое ощущение, что нижний отдел позвоночника живёт своей жизнью.
Стрелка вариометра, показывающая вертикальную скорость, стремится к нулю.
– Высота 350, обороты 95%, – подсказывал Сабитович.
Темп набегания земной поверхности замедляется. На отметке 300 метров, вертолёт перевожу в горизонтальный полет, и отворачиваю в сторону аэродрома.
– И не холодно, – сказал я, смахнув противную каплю с щеки.
– Хвалить не буду. А теперь отключаем автопилот. Готов? – спросил командир.
– Выключаю, – ответил я и нажал кнопку отключения на ручке управления.
Моментально вертолёт дёрнулся. С ручки управления будто сняли гирю. Ход стал легче, но это не есть хорошо.
– Работай. У тебя хорошо получается, – радостно говорит мне Енотаев, заметив, как я продолжаю потеть, активно работая то ручкой, то педалями. Шаг-газ тоже всё время отклоняю, но не так активно.
– Спасибо.
Впереди уже видна серая полоса аэродрома и заходящие на посадку вертолёты. В эфире полный бардак. Руководитель полётами практически не замолкает.
– 201й, подходим к третьему развороту, 200. Разрешите заход? – запросил Енотаев.
Но в ответ тишина. В начало полосы заходит один вертолёт за другим, а нас пока просят подождать. Так мы встаём в вираж и продолжаем крутиться рядом с полосой.
Конец ознакомительного фрагмента.